Проводив Кубань до моря, мы теперь последуем по излучистым берегам морских вод, омывающих Черноморье извне. Вот, на соединении Черного моря с Азовским, видим мы Таманский залив. Это бухта, глубоко вдавшаяся в Таманский остров из Керченского пролива. При входе в нее сидит курень Таманский как филин на развалинах. Здесь, полагают, существовала древняя знаменитая Фанагория — locus ubi Troja fuit. По ту сторону пролива видны Керчь и Еникале.
Отсюда по юго-восточному берегу Азовского моря, в направлении к устьям Дона, встречается сперва залив Темрюцкий (или Курчанский). При впадении сюда одного из двух вышеупомянутых гирл Ахданизовского лимана помещается курень Темрюцкий. Положение этой селитьбы очень выгодно в отношении к рыбацкому промыслу и водяным сообщениям. Здесь кратчайший водный путь из Азовского моря в Кубань. Близлежащие старые городища и засоренные пристани свидетельствуют о важности, какую имела эта местность в старые времена.
— Далее на значительных друг от друга расстояниях лежат глубоко врывшиеся в материк заливы Ахтарский и Бейсужский — бассейны большей части степных речек, как видели мы выше. Еще далее — коса Камышеватка, с поселенным над ней куренем под тем же наименованием. Потом, на изломе Азовского берега от запада к востоку, вытянулась далеко в море коса Долгая. Значительное протяжение ее открыто, но еще большее скрыто под водой, — и здесь таятся самые опасные мели для судов, идущих из Керчи в Таганрог. Наконец, коса Ейская, недавно получившая известность поселением над ней портового города Ейска. За ней последний залив Ейский, куда впадает Ея.
Пройденные нами заливы и косы представляют большие или меньшие удобства для рыбных ловель и для пристанища морских судов. Отлогое и болотистое поморье между заливами Темрюцким и Бейсужским, на протяжении полутораста верст, испещрено множеством мелких лиманов, цепляющихся один за другой, имеющих очертание поваленных узкогорлых кувшинов и представляющих величайшие угодья для рыбацкого промысла. Часть этого водного хаоса мы уже видели выше, при взгляде на отторжение вод Кубани к азовскому бассейну.
Не столько степь, обнаженная, скудная водой и средствами для оседлого обитания, сколько эти необозримые рыбопромышленные угодья, тянули первобытных черноморских казаков с Днепра на Кубань. Казакам искони родственнее было рыболовство, чем землепашество; по их военному быту сподручнее им было бороздить веслом мутную волну, чем сохой степную, часто неблагодарную и всегда прихотливую почву. Для земледелия требуется постоянное нахождение у своей десятины, строго рассчитанный труд и изучение многих вещей, яже на небеси, горе, и на земли, низу; а для рыболовства — ставка на кон, смелость, сноровка, удар. Вот почему запорожские казаки, дальше всех других выдвинутые к противникам, могли ладить лучше с последним, чем с первым занятием, и вот почему они славили в своих песнях степь, как арену подвигов, а лиманы, как источники пропитания и снаряжения.
