За Ноеминью зашла молоденькая служанка.
— Вооз прислал дары для Руфи.
Они вышли из комнаты и через несколько минут вернулись. Ноеминь несла резную шкатулку, выложенную слоновой костью.
— Взгляни, — сказала она Руфи, открывая ее. — Драгоценности! Посмотри, как он высоко ценит тебя.
Она вынула из шкатулки ожерелье, украшенное изумрудами, сапфирами, бриллиантами и рубинами.
— Также он прислал брачные одежды.
Ноеминь отдала шкатулку Авигее и стала помогать Руфи одеваться.
— Ты будешь выглядеть, как царица.
Руфь глубоко вздохнула, когда ей через голову надели белую длинную тунику. Никогда в своей жизни она не носила ничего столь мягкого. Было и верхнее платье, вышитое яркими цветными нитками, и пояс, сделанный из тончайших золотых, голубых, пурпуровых и алых льняных нитей, переплетенных в замысловатом узоре. Были браслеты и серьги, с камнями всех цветов радуги, и узкий золотой венец, украшенный цепочками с золотыми круглыми пластинками.
Одна из служанок Авигеи заплела волосы Руфи в косы, украсив их драгоценными камнями, которые прислал Вооз. На голову надели, уложив изящными складками, прозрачное покрывало, окаймленное вышитыми гроздьями винограда и связками пшеницы. Легкая, как облако, ткань опустилась до колен.
— Скоро придут мужчины, — сказала Ноеминь, она взяла Руфь за руку и поцеловала ее. На глазах блестели слезы:
— Я так счастлива за тебя.
Руфь двумя руками схватила руку Ноемини.
— За нас обеих.
Ноеминь погладила девушку по щеке.
— Не бойся его, дорогая. Я не послала бы тебя к нему, если бы не была уверена, что он может сделать тебя счастливой.
Глаза Руфи наполнились слезами.
— Но сделаю ли я его счастливым?
— О, милая моя. Разве ты не видела лица Вооза, когда Ришон отдал ему свой сандаль? Золото и серебро не могли бы доставить ему большего удовольствия. Ты его сокровище, дочь моя, дар Божий.
Руфь опустила голову и закрыла глаза. Она была потрясена словами Ноемини. Неужели Вооз действительно так сильно любит ее? Безусловно, такой человек, как Вооз, достоин того, чтобы и его тоже любили. Но способна ли она дать ему то, чего он, должно быть, желал более всего? Расположится ли ее сердце к нему так, как расположилось к Махлону? Будет ли трепетать она от одного его прикосновения? Будет ли она испытывать томление при одном его виде? Руфь восхищалась Воозом. Она очень уважала его. Но любила ли? Смогла бы она отдать ему без остатка свое сердце и свое тело? Отзовется ли она на его любовь так, чтобы принести ему радость? Или же всегда будет видеть в нем доброго отца, старшего брата, которым восхищается?
