— Да. — Эмили нашла, что помнит это очень живо, ту странную чудесную ночь, когда Тедди спас ее от безумного мистера Моррисона и сказал ей такие чудесные, незабываемые слова.
— О, как я ненавидела тебя в ту ночь! — воскликнула миссис Кент. — Но мне не следовало говорить тебе то, что я тогда сказала. Всю мою жизнь я говорила то, чего не следовало. Однажды я сказала ужасные слова… такие ужасные слова. Они до сих пор звучат у меня в ушах. А помнишь, что ты тогда сказала мне? Именно твои слова заставили меня разрешить Тедди уехать. Так что это все твоих рук дело. Если бы он не уехал, ты, возможно, не потеряла бы его. Жалеешь о том, что тогда сказала?
— Нет. Если что-то из того, что я сказала, расчистило для него дорогу, я рада… рада.
— Ты сделала бы это снова?
— Да.
— И ты не испытываешь ненависти к Илзи? Она получила то, о чем мечтала ты. Ты должна ненавидеть ее лютой ненавистью.
— У меня нет никакой ненависти к ней. Я глубоко люблю Илзи, как всегда любила. Она не взяла у меня ничего, что когда-либо было моим.
— Не понимаю я этого… не понимаю, — прошептала миссис Кент. — Моя любовь не такая. Может быть, поэтому она всегда делает меня такой несчастной. Нет, к тебе у меня теперь ненависти нет. Но, ох, как я тебя ненавидела! Я знала, что Тедди любит тебя больше, чем меня. Разве вы с ним не говорили обо мне… не осуждали меня?
— Никогда.
— А я думала, что вы говорили. Люди всегда сплетничали обо мне… всегда.
Неожиданно миссис Кент яростно ударила в ладони.
— Почему ты не сказала мне, что больше не любишь его? Почему ты не сказала, даже если это ложь? Я ведь это хотела услышать. Я могла бы поверить тебе. Марри никогда не лгут.
— Какое это имеет значение? — снова воскликнула Эмили, для которой этот разговор был пыткой. — Моя любовь теперь для него ничего не значит. Он принадлежит Илзи. У вас, миссис Кент, больше нет причин ревновать его ко мне.
— Я не ревную… нет… не в этом дело. — Миссис Кент смотрела на нее как-то странно. — Если бы я только решилась, но нет… но нет, слишком поздно. Теперь это было бы бесполезно. Сама не знаю, что я говорю. Только… Эмили… заходи ко мне иногда, хорошо? Мне здесь одиноко, очень одиноко… и гораздо хуже теперь, когда он думает только об Илзи. Письмо с его фотографией пришло в прошлую среду… нет, в четверг. Теперь дни так мало чем отличаются друг от друга. Я поставила ее там, но от этого еще тяжелее. Он и на этой фотографии думает о ней… Разве не видно по его глазам, что он думает о женщине, которую любит? Я для него теперь ничего не значу. Я ни для кого ничего не значу.
