2
Герцогу де Марни было семьдесят лет, и он уже почти впал в детство. С самой ранней юности, с тех пор как великий монарх Людовик XIV удостоил чести взять его к себе в пажи, он широко пользовался каждым часом, каждой минутой своей жизни, пока за десять лет до описываемого события беспощадная судьба не приковала его к постели. Его дочь Жюльетта, в то время почти девочка, была его любимицей. От своей красавицы матери, терпеливо перенесшей немало горя, она до известной степени унаследовала тихую грусть. Умирая, герцогиня поручила малютку-дочь попечениям своего блестящего и неизменно горячо любимого мужа, которому так бесконечно много прощала при жизни. В последние десять лет, которые герцог влачил как инвалид, Жюльетта сделалась его единственной радостью, единственным светлым лучом среди мучительных воспоминаний. На своего сына, юного виконта, старик возлагал большие надежды: он должен был воскресить былую славу своих предков и вновь заставить старое доблестное имя греметь и при дворе, и на поле брани. Виконт был гордостью отца.
В ту роковую ночь, когда привезли домой мертвого брата, Жюльетта томилась недобрым предчувствием. Услышав на лестнице тяжелые шаги, она наскоро накинула мантилью, сунула ноги в ночные туфельки и приотворила дверь: двое незнакомых людей подымались по лестнице, двое других несли что-то большое и тяжелое, позади, рыдая, шел старый Матье. Все пятеро исчезли в покоях виконта.
Через несколько минут стала известна ужасная истина. Старая няня Жюльетты, теперь ее верная раба, горько рыдала, но сама Жюльетта не плакала. Все случилось так внезапно! Ей, четырнадцатилетней девочке, еще никогда не приходила в голову мысль о смерти, и вот ее Филипп, ее дорогой брат, умер, убит, и об этом надо сообщить старому больному отцу. Но ведь это известие убьет его! Ее юная душа содрогнулась при этой мысли.
Нетерпеливый звонок герцога показал, что и он слышал шум и желает знать, что случилось. Резким движением вырвавшись из объятий верной няни Петронеллы, Жюльетта бросилась в комнату отца.
Старый герцог сидел на краю постели, тщетно стараясь встать на ноги. Он слышал шум, понял, что несли что-то тяжелое, и догадался. Когда Жюльетта почти ворвалась в его спальню и, бледная, дрожа всем телом, взглянула ему в лицо, она поняла, что ей нечего сообщать, что сам Бог сделал это за нее.
Старый герцог приказал подать себе парадный камзол из черного бархата, украшенный драгоценными кружевами и бриллиантовыми пуговицами, тот самый камзол, в котором он был на погребении Короля-Солнца. Когда туалет герцога был окончен, четыре лакея повезли его в кресле к постели сына.
