Во все эти мгновения Жюльетта не издала ни звука, не двинулась с места. Если возможно минутой невыносимого страдания искупить тяжкий грех, то она, конечно, искупила теперь свой проступок. Пока Мерлен еще оставался за дверью, она схватила с чемодана портфель и, бросив его на диван, села подле, прикрыв его широкими складками платья.
— Да вы не один здесь, гражданин депутат? — воскликнул Мерлен, и его змеиные глазки уставились на Жюльетту.
— Это гостья моей матери, гражданка Жюльетта Марни. Прошу вас не забывать, что всем нам, французам, не чужды рыцарские чувства в отношении наших матерей, сестер или гостей.
Грубый по натуре Мерлен тотчас составил соответственное своим понятиям мнение об отношениях Деруледа к его «гостье».
«Разжалованная любовница, — решил он, — она ему надоела, и он ее бросил, из мести она предала его. Воображаю, какая тут сегодня разыгралась интересная сценка!»
— Откройте ставни! — приказал прозорливый представитель народа. — Здесь темно, как в склепе.
Когда яркий дневной свет ворвался в комнату, Дерулед увидел, что портфель исчез с чемодана, и сразу догадался, кто его спрятал. Его сердце наполнилось глубокой благодарностью за эту попытку спасти его, но в этот момент он отдал бы жизнь, чтобы исправить то, что сделала Жюльетта: решившись на этот поступок, она становилась его сообщницей, но теперь уже он не мог отказаться от ее помощи, не скомпрометировав ее. Он старался даже не смотреть на нее, отлично сознавая, что даже малейшее дрожание век может погубить их обоих.
— Итак, господин депутат, что же вы нам скажете? — злорадствовал Мерлен.
— Возводимое на меня обвинение не заслуживает ответа, — спокойно проговорил Дерулед. — Моя преданность республике всем хорошо известна, и мне кажется, что Комитет общественного спасения должен бы пренебречь анонимными доносами на верного слугу народа.
— Комитет общественного спасения прекрасно знает свои обязанности. Надеюсь, вы не окажете сопротивления обыску, к которому мы сейчас приступим?
Дерулед молча подал Мерлену связку ключей. Двое, принявшись за письменный стол, стали выбрасывать его содержимое. Среди разных бумаг и записок оказались наброски знаменитой речи в защиту Шарлотты Корде; Мерлен схватил их, как дорогую добычу. Но кроме этого не нашлось ничего. Так же тщетны оказались попытки найти что-нибудь в чемодане.
Мерлен сидел в глубоком кожаном кресле, его длинные, с грязными ногтями, пальцы нетерпеливо отбивали такт. Время от времени его глазки устремлялись на Жюльетту, как бы ища ее содействия. Виконтесса отлично поняла значение этих взглядов, ее глаза, казалось, указывали Мерлену, где искать улики.
