Анна Ми увидела, что Дерулед понял ее, и почувствовала жгучий стыд за свой поступок. Она отдала бы полжизни, чтобы Поль не узнал о ее ревности, она надеялась, что он по крайней мере не догадывается о ее любви.
Поспешно пожелав ему спокойной ночи, Анна Ми заперлась в своей комнате, одна со своими грустными думами.
В этот вечер Жюльетта долго молилась перед тем, как легла спать. Чем труднее становилась предстоящая ей задача, тем яснее казалось ей, что сам Бог указывает способ мести. Недаром услышала она сегодня разговор между сэром Перси и Деруледом — ведь в эту эпоху малейшее подозрение стоило людям позорной смерти. Ее личные чувства к Деруледу должны молчать, она прежде всего обязана выполнить долг перед отцом и Богом.
Жюльетта слышала, как Дерулед разговаривал на площадке с Анной Ми, и ей стало жаль и эту девушку, и добрую старушку Дерулед, обе были так добры к ней и… будут так жестоко наказаны!
Едва занялся день, как Жюльетта, наскоро одевшись, села за письменный стол. Это была уже не прежняя Жюльетта, не ребенок, но страждущая, заблуждающаяся душа, готовая на большое преступление из-за ложной идеи! Твердой рукой написала она донос на гражданина Деруледа, до сих пор хранящийся во французских архивах. В музее Карнавале он сохраняется под стеклом, и его пожелтевшая от времени бумага и выцветшие чернила ничего не говорят о душевной драме юного автора этого исторического документа. Вот его содержание:
«Представителям народа, заседающим в национальном конвенте.
Вы доверяете гражданину депутату Полю Деруледу, но он изменил республике. Он занят планами освобождения Марии Антуанетты, вдовы изменника Людовика Капета. Спешите, представители народа! Улики измены — планы и бумаги — пока еще находятся в доме гражданина депутата Деруледа. Это донесение сделано лицом, которому известно все. 23 фрюктидора 1 года».
Написав донос, Жюльетта внимательно прочла его, сделав несколько поправок, которые и до сих пор видны на документе, и, накинув темную мантию, осторожно вышла из дома и направилась к реке.
На улицах уже началось движение. Позади Жюльетты, в Люксембургском саду и вдоль противоположного берега Сены, кузнецы уже принялись за работу, изготовляя оружие. Никто не задерживал виконтессы: по утрам женщины и дети стремились к палаткам Тюильри, где целый день щипалась корпия и изготовлялись бинты и вещи для солдат. На стенах почти всех домов красовались патриотические слова: «Свобода, равенство, братство». Более дипломатичные хозяева ограничивались плакатами, гласившими: «Республика единая и нераздельная». На стене Лувра, дворца великих королей, правителями республики было прибито объявление: «Закон о подозрительных», а под надписью стоял огромный ящик с щелью в верхней крышке.
