— Но вы-то сами надеетесь же выйти из Парижа? Почему же королева…
— Потому что она прежде всего женщина и королева. Разве вы сможете грубо взять ее за плечи, бросить на дно телеги и покрыть мешками картофеля? Она первая воспротивилась бы этому и выдала бы и себя, и вас.
— Но ведь нельзя же предоставить ее судьбе! Наш план удастся, если нам поможет ваша Лига… Лига Алого Первоцвета.
— Все мы, двадцать человек, всей душой сочувствуем этому безумному плану, но что будет со всеми вами, если нашу Лигу откроют? Я должен все хорошенько обдумать.
Дерулед подошел к одной из стен и из вделанного в нее потайного шкафа вынул связку бумаг.
— Посмотрите: это все различные планы побега, если мой план не удастся.
— Сожгите их, друг мой, сожгите! Неужели вы все еще не разучились доверять тайны бумаге?
— Я очень осторожен, но ведь без них я не мог бы сообщить о своих намерениях королеве. Затем здесь целая коллекция паспортов, которые пригодятся ей и ее приближенным. Я целые месяцы их собирал.
Вдруг он остановился: его приятель делал ему знаки, очевидно, желая заставить его замолчать. Придерживая тяжелую портьеру, в дверях стояла Жюльетта, ее лицо казалось бледным, должно быть, от едва мерцавшей свечи. Дерулед бросил бумаги обратно в шкаф.
— Меня послала к вам госпожа Дерулед, — проговорила Жюльетта, — час поздний, и она беспокоится…
— Мы сейчас идем. Позвольте познакомить вас: сэр Перси Блейкни из Англии, мадемуазель Жюльетта де Марни, гостья моей матери.
Жюльетта ушла так же неслышно, как и пришла.
— Мне следовало бы просмотреть все эти бумаги, — сказал сэр Перси, продолжая прерванный разговор.
— Конечно! И мы прочтем их сейчас же вместе.
— Нет, ваша матушка ожидает нас, да и слишком поздно. Но отдайте их мне, черт возьми, я могу поклясться, что они будут в надежных руках.
Дерулед колебался.
— Я очень ценю вашу дружбу, — сказал он наконец, — но вижу, что вы не доверяете девушке, которую только что видели. Ах, как бы мне хотелось убедить вас, что это ангел, случайно попавший на землю!
— Ого, я так и думал! Вы ведь, кажется, до сих пор не любили? А теперь влюблены!
— Да, влюблен безумно и… безнадежно: она дочь герцога, роялистка до мозга костей.
— Так вот откуда ваше сочувствие королеве?
— Нет-нет! — с жаром возразил Дерулед. — Я старался бы освободить королеву, даже если никогда не видел Жюльетту. Но… теперь вы видите, как неосновательны ваши подозрения?
— Да, ведь у меня и не было никаких подозрений.
