Постучавшись к Брогару, сэр Эндрю услышал в ответ только проклятия, но он не обратил внимания на них и стал настойчиво говорить, не отходя от двери:
— Послушайте, дядя Брогар! Дама желает немного отдохнуть, нет ли у вас для нее отдельной комнаты?
Дверь отворилась, и из-за нее показалось недовольное лицо Брогара. Однако при виде золота, которым сэр Эндрю побрякивал перед самым его носом, глаза свободного гражданина засверкали.
— Дама может отдохнуть вот здесь, — сказал он, указывая на чердачное помещение над лестницей, — другой комнаты у меня нет.
— Мне больше ничего и не надо, — сказала по-английски Маргарита, в одну минуту сообразив все удобство помещения. — Там меня не разглядят ничьи глаза, а мне будет видно все, что происходит внизу.
Брогар простер свою любезность до того, что сам поднялся наверх и собственноручно взбил солому, устилавшую пол.
— Умоляю вас об одном: не принимайте никаких внезапных решений, — сказал сэр Эндрю, прощаясь с Маргаритой. — Помните, что здесь на каждом шагу шпионы. Не показывайтесь сэру Перси, пока не будете знать наверно, что, кроме вас и Блейкни, в комнате нет ни души.
— Не бойтесь, не стану же я подвергать новой опасности жизнь моего мужа, — бодро ответила Маргарита. — Напротив, я надеюсь, что сумею помочь ему в его планах.
Сэр Эндрю помог ей подняться по убогой лестнице.
— Не теряйте же присутствия духа, — сказал он Маргарите на прощание. — Жалею, что ваш лакей не может ни пожать, ни поцеловать вашу руку. Прощайте! Если в течение получаса я не встречу Блейкни, я вернусь сюда.
— С Богом, друг мой!
Маргарита уселась поудобнее на соломе и задернула занавеску, а Фоулкс, осмотрев ее убежище из всех углов комнаты и убедившись, что она спрятана довольно надежно от посторонних глаз, позвал Брогара и так щедро заплатил ему за импровизированное помещение путешественницы, что выдать ее ему было совсем не выгодно. В последний раз кивнув Маргарите, выглянувшей из-за занавески, сэр Эндрю поспешно вышел, и скоро его шаги замерли в отдалении.
Сидя за своей занавеской, Маргарита следила за Брогаром, прибиравшим на столе для нового посетителя. Он, видимо, старался придать и всей комнате более приличный вид, что очень насмешило Маргариту.
«Это увесистые кулаки и внушительная фигура Перси заставляют его так усердствовать, — подумала она, — иначе он не стал бы так хлопотать для sacre aristo[7]».
Поставив прибор, Брогар окинул стол довольным, чуть не гордым взглядом, стер с кресла пыль рукавом своей грязной блузы, подбросил в камин охапку хвороста и вышел из комнаты.
