В ложе
Оперный сезон 1792 года в Лондоне начался парадным спектаклем в театре «Ковент-Гарден». Публики было много, все места были заняты. Более серьезные слушатели внимательно слушали оперу «Орфей», но большая часть нарядной светской толпы, особенно молодые модницы, выказывала откровенное равнодушие к новому произведению Глюка.
Селину Сторейс восторженно приветствовали ее поклонники. Из королевской ложи было выражено милостивое одобрение любимцу лондонских дам Бенджамину Инклдону. Затем последовал блестящий финал второго акта, занавес упал, и публика вздохнула с облегчением: наконец-то можно дать волю болтливым и легкомысленным языкам.
В нижних ложах занимали места лица, известные всему Лондону: принц Уэльский, переходивший то в одну ложу, то в другую, упитанный, жизнерадостный, расточающий своим интимным друзьям улыбки и рукопожатия; мистер Питт, забывший на время тяготу государственных забот; лорд Гренвилл, министр иностранных дел, на ложе которого сосредоточивалось сегодня всеобщее внимание вследствие присутствия в ней маленького худощавого пожилого иностранца с желчным, саркастическим лицом и впалыми глазами, критически обозревавшими публику. Его темные волосы не были напудрены, скромное черное платье сидело на нем безукоризненно. Все видели, что лорд Гренвилл оказывал гостю надлежащее внимание, видели и то, что, всегда очень любезный и общительный, министр сегодня казался очень сдержанным.
Французские эмигранты, видневшиеся в ложах своих английских друзей, резко отличались от них как типом, так и выражением лица: добрый прием, оказанный им в Англии, не рассеял печали и заботы, которыми было полно сердце каждого беглеца. Особенно женщины, мужья, братья или сыновья которых находились в опасности, не могли сосредоточить свое внимание ни на музыке, ни на блестящем обществе, наполнявшем зал.
В ложе леди Портарль сидела графиня де Турнэ де Бассерив и грустно слушала остроты и шутки добродушной леди, изо всех сил старавшейся развеселить свою гостью. Сюзанна с братьями расположились за стулом матери, конфузясь массы незнакомых людей и не принимая участия в разговорах. Входя в ложу, Сюзанна была очень весела. Она оживленно осмотрела театр, отыскивая глазами интересовавшее ее лицо, но его не оказалось, и Сюзанна, не сумев скрыть разочарования, уныло села возле матери и более не бросила ни одного взгляда на веселую толпу.
