— Спорт, графиня, спорт! — шутливо сказал лорд Энтони. — Мы, англичане, страстные спортсмены, а тут дело как раз в том, чтобы отнять зайца у загрызающей его собаки.
— О нет, нет! Это не только спорт. У вас, наверное, более высокие побуждения.
— Мне было бы очень приятно, если бы вы нашли их. Клянусь вам, я страшно люблю рискованную игру, а это разве не игра?
Графиня недоверчиво покачала головой, но больше не настаивала. Она знала, что кучка англичан, презирая кровожадный и неумолимый революционный трибунал и бравируя собственной безопасностью, похищала намеченные им жертвы чуть ли не из-под ножа гильотины. Она с содроганием вспомнила свое бегство из Парижа и дикий рев черни у Западной заставы, когда эту роковую границу проезжала крытая повозка, в которой она и ее дети — все трое, не смея дохнуть, лежали между грудами капусты и репы. Как все это было необыкновенно! Графиня и ее муж узнали, что имена их стояли в списке подозреваемых; это значило, что их смерть — вопрос нескольких дней, может быть, даже часов…
И вдруг явилась надежда на спасение в виде таинственного письма с загадочной эмблемой и ясными, вполне определенными указаниями пути… Затем последовали разлука с мужем, заставившая графиню жестоко страдать, путешествие в повозке с кровожадной ведьмой на козлах. Графиня окинула взглядом уютную старомодную комнату и закрыла глаза, почти не веря, что она в Англии, стране гражданской и религиозной свободы. Нет, их спасение не спорт; это невозможно: в действиях Лиги кроется глубокий, сокровенный смысл.
А взгляд Сюзанны, встречаясь со взглядом Эндрю Фоулкса, красноречиво говорил: «Я верю, я знаю, вы спасаете людей из самых благородных, самых высоких побуждений».
— Сколько членов в вашей Лиге, месье? — застенчиво спросила она.
— Двадцать: один — чтобы приказывать, девятнадцать — чтобы исполнять приказания. Все англичане, и все одушевлены одной целью: помогать своему предводителю в освобождении невиновных.
— Пусть же Господь хранит вас всех невредимыми! — с жаром сказала графиня.
— До сих пор он хранил нас.
— Это изумительно! Вы так смелы… чересчур смелы, да еще притом англичане, а во Франции теперь так много предателей… И все это во имя свободы и братства! — с горечью сказала графиня.
— Женщины во Франции относятся теперь к аристократам с большей жестокостью, чем мужчины, — со вздохом сказал виконт.
— Да, это правда, — подтвердила графиня, и в ее глазах сверкнуло высокомерное презрение. — Например, Маргарита Сен-Жюст выдала трибуналу маркиза де Сен-Сира со всей семьей.
