— А мне казалось, шпионы не должны бросаться в глаза.
— Хейзелвуд считает, и тут я разделяю его мнение, что, стоит человеку обзавестись дурной репутацией, и люди сразу же перестают подозревать его, даже когда он ведет себя необычно.
— Таким образом, вы — герой, Хейзелвуд — повеса и мот…
— А вы, Клер, — рубака.
Блэкстон не мог не признать логику этих рассуждений. Люди, как правило, видят лишь то, что хотят увидеть.
Скандальная статья с откровенным рисунком наградила его определенной репутацией навсегда. Увидев впервые этот рисунок в газете, лорд и представить себе не мог, во что он ему выльется. И уж тем более не думал, что замять скандал окажется невозможно. Двадцать четыре часа спустя Блэкстон лишился всех титулов и привилегий. Ему казалось, что ничто не может изменить его социального статуса, но как же он ошибался.
Когда он отказался выкупить рисунок у художника по имени Ройс, тот сделал свою мазню достоянием общественности. После этого жизнь изменилась, его стали приглашать на балы-маскарады; женщины, с которыми он даже не был знаком, дарили ему свои портреты. В один момент он понял, что уже не может ничего изменить, потому что действительно стал таким, каким его хотели видеть.
Блэкстон решил положить этому конец и уехал на край света, порвав с семьей и друзьями.
Вернулся Уайлд с корзиной, накрытой полотенцем. Снаружи застучали молотки.
— Где Голдсуэрди? — спросил Блэкстон. Он хотел как можно раньше покончить с ежедневным отчетом.
— Его никогда нет на месте, когда он нужен, — проворчал Хейзелвуд, шурша газетой. — Чертов призрак.
— Мистер Голдсуэрди любит отлучаться на рыбалку. — Уайлд достал из корзины свежие булочки. — Кстати, этим утром он желает видеть вас, лорд Блэкстон.
— Пора платить по счетам, — продолжал ворчать Хейзелвуд, прикрываясь газетой.
— Дойдет черед и до вас, лорд Хейзелвуд.
…она и правда очень милая девушка.
И я всем сердцем желаю, чтобы она хорошо устроилась, но с таким отцом и такой матерью и такими скромными возможностями, боюсь, что шанса на это нет.
Джейн Остен, «Гордость и предубеждение»
Вайолет Хаммерсли лучше остальных понимала, что та часть дня, которую лондонцы привыкли называть утром, определялась не столько часами и вращением планеты, сколько образом жизни. Прислуга вставала в четыре, чтобы разжечь огонь и согреть воду. Ее служанка могла не подниматься с кровати до десяти. Сегодня для Вайолет утро закончилось в час дня, когда она пришла к герцогине Хантингтон, Пенелопе Фрейн.
