А вон и вертолет…
Прибыли не все. Но и тех, кто прибыл, было достаточно…
Тимофеев, уже полковник, из ГРАДов. Из казаков, его отца убили, а его самого распяли на кресте во время бейрутских событий. Спецназ освободил его, и он сам пришел в спецназ – мстить. Поступил в ГРАД-1, отряд с наивысшей степенью риска – туда брали только холостых, потому что задания, которые им давали, не оставляли много шансов остаться в живых. Но он выжил. Действовал в Афганистане, знает местные языки, от своего напарника хорошо знает Коран. В прошлом году его напарник получил тяжелое ранение и был признан негодным к дальнейшему прохождению воинской службы. Ушел из армии и сам Араб, но не вернулся на Восток, осел на Кубани у казаков, стал заниматься с подрастающим поколением. Оставить его не попытались… что, по моему мнению, глупость, граничащая с идиотизмом. Если удастся заполучить Тимофеева – должность помощника по активным мероприятиям[28] или командира специальных сил можно считать закрытой.
Мадаев – чеченец. Тоже имеет отношение к Бейруту, тоже действовал в Афганистане и в приграничной зоне. Тоже имел отношение к спецвойскам, ушел из армии, тоже занялся молодежью – но чеченцами. Полагаю, что даже он сам не подозревает, насколько он мне нужен. Афганистан уже представляет собой осиное гнездо, нахождение там казаков провоцирует кровопролитие самим своим фактом. Если Тимофеев займется приграничьем, Зоной Племен, Карачи, то Мадаеву отойдет вся остальная территория. Мне нужны мусульмане… чеченцы, про которых зловещая слава идет по всему Востоку… ингуши, аварцы. Те, кто знает горы как свои пять пальцев, кого не нужно ничему учить, кто привык действовать в одиночку и мелкими группами, кто привык выслеживать добычу на высоте пять тысяч метров над уровнем моря, кто способен совершать многодневные горные переходы без какой-либо поддержки, кто начисто лишен страха. Дикая дивизия, горцы с Кавказа… это могут быть только они.
Талейников, Никита – в Персии, в двадцать восемь лет отвечал за восстановление экономики. Отвечал за целую страну целиком, за восстановление разрушенного хозяйства, электростанций, заводов, за восстановление дорог… за все, в общем. Остался в Персии после меня, затем ушел в частный сектор… я предполагал, что его «съедят», среди чиновников ему будет тяжело, он человек совсем другого склада. В частном секторе тоже преуспел… сейчас он пайщик сразу в нескольких крупных обществах, занимающихся строительством, стройматериалами, прокладкой железных и автомобильных дорог. Возможно, кто-то скажет, что плохо, но я так отнюдь не считаю: человек должен быть заинтересован в том, что он делает, должен иметь перспективы роста, главное, чтобы дело делалось, чтобы все было к пользе. А Талейников никогда не пренебрегал делом. Но есть в нем еще кое-что, чего он, наверное, и сам до конца в себе не понимает, а вот я разглядел. Купцом, негоциантом, пайщиком он быть не сможет. Точнее – сможет, конечно, но счастлив в этом не будет. И семья ему счастья не даст, хотя и семья у него есть. Ему нужен вызов. Нужен цейтнот. Нужно живое дело, которое надо сделать во что бы то ни стало. Нужна опасность. Только тогда он будет счастлив, пусть даже будет жаловаться на жизнь и ругаться. Это – его…
