Полковник горных стрелков Адам Мадаев относился к одному из наиболее древних и, вероятно, самому воинственному чеченскому тейпу – Босхой. На одиннадцать лет старше Тимофеева, но в отставку вышел всего три года назад. До этого – Дикая дивизия, в двадцать шесть – командир батальона. Затем – надоело, перевелся в командование специальных операций, довольно быстро поднялся до командира ГРАД-1, специального отряда, предназначенного для активных действий в горах. Почти не вылезал из боевых действий – Афганистан, Восточные территории, польский рокош. Тоже приговорен к смерти Исламской шурой – причем, случись ему попасть в руки боевиков, смерть ему выпала бы нелегкая. Если русских, неверных просто убивали, то мусульман, служащих Белому Царю, убивали зверски.
– Нашел, лучшее, – презрительно говорит казак. Но по-молодецки ухнув – заглатывает.
– Хороша…
Мадаев внимательно всматривается в Араба.
– Ты чего?
– А я тебя помню, Абрек… Да, помню.
– Учения, что ли?
– Какие такие учения?
– Персия? Я тебя не помню.
– Нэт, дорогой, нэ угадал.
– Ну?
– Бейрут. Да?
Араб недоверчиво смотрит на чеченца.
– Это ты где там меня видел?
– Э… джигит, я тебя на допросе видел. Ты тогда похулиганил, да… Сильно потом попало?
Араб вспоминает. Да… Бейрут. Горящие мусорные баки и машины, узкие улицы, тяжесть ребристой, увесистой арматурины в руках. Они тогда были пацанами… совсем глупыми пацанами, которые хотели восстановить справедливость… как могли, как понимали ее. А ведь… если подумать, с этого все снова началось… с Бейрута. С той поры, с девяносто второго – мы не выходим из войны, она не прекращается…
– Я не видел тебя.
– Стэкло. Ты с другой стороны был. Тебе сказали, что, если ты расскажешь все, тебя на круг отдадут, ж… бить, да? Я тогда вместе со спецбатальоном в город вошел, на усмирение, да…
Араб промолчал. Только налил и еще выпил.
– Ж…-то набили?
– Набили…
– Это нехорошо… – уверенно сказал горец и отрицательно покачал головой, – нехорошо, да. Нельзя бить, кого били, тот не мужчина…
– Без этого никак.
– Нельзя… – снова покачал головой горец, – так нельзя. Мужчина не должен сносить такого, никогда и никому. Эсли били, надо зарэзать, да. Вот потому вы и победить никак не можете. И сегодня не победите.
– Победим.
– Ха, – горец хлопнул в ладоши, – собирались телята волка бить. У мэня – волчата все, как один. Вырастут – будут волки.
Араб странно фыркнул, провел руками по лицу, имитируя вуду, омовение перед намазом, совсем не уместное после того, как пил водку, – и горец машинально повторил этот жест.
