Джек Восьмеркин американец [3-е издание, 1934 г.] | страница 111

На парадное крыльцо вышли крестьяне, и Петр Скороходов сказал:

— Теперь через полчасика и везти можно. Только вы везите кружным путем, а то, пожалуй, коммунары ввяжутся. А я завтра утром приеду.

И он опять ушел в дом.

Татьяна обняла Байрона за шею и стояла, не двигаясь. Она ничего не понимала. Джек, всегда такой точный и стремительный, здесь вдруг медлит. В чем дело? Наконец дверь скрипнула. Татьяна сделала несколько шагов вперед. Навстречу шла Дуня с длинным ножом в руках.

— Ты пробралась к нему?

— Да.

— Почему же он не пришел?

— Не захотел. Не позволил даже перерезать веревок.

— Почему, почему, почему?

— Он сказал, что теперь об его аресте знают уже в Москве, и если он убежит, то все будут думать, что никто его и не связывал. А ему хочется проучить Петра Скороходова.

— Боже мой! Какой он чудак! Что же он теперь делает?

— Кажется, заснул. Он говорил, что не спал несколько ночей и очень устал. Он отоспаться хочет.

В это время крестьяне вышли из дома и начали запрягать лошадей.

— Все пропало, — сказала Татьяна и сняла седло с Байрона. — Ты, Дуня, заложи телегу, сейчас поедем к твоему брату. Я здесь больше не останусь.

Дуня повела лошадь к телеге, а Татьяна незаметно прошла в светелку и принялась спешно укладывать в чемодан оставшиеся вещи. Она слышала, как Джека вынесли на двор и положили в телегу. Он ругался. Татьяна открыла форточку и прислушалась. Он протестовал против того, что его накрывают рогожей.

Телега с Джеком и чижовские мужики уехали со двора в десять часов вечера. Следом за ними предполагала уехать и Татьяна. Она понимала, что в ее отсутствие Петр Скороходов может разграбить дом, но теперь ей было решительно все равно. Телега с вещами стояла внизу. Татьяна ходила по своей светелке, прощаясь с домом, со своим прошлым. Конечно, жизнь в деревне, в незнакомой семье будет еще тяжелее. Теперь она была готова обвинять Джека во всех своих несчастиях. Нашел время, когда спать! Ах, Джек, Джек!

— Едем, что ли? — войдя в светелку, спросила Дуня. — Или до утра погодим?

— Нет, едем сейчас. Положи в телегу глобус и карту. Да привяжи коров, мы и их возьмем. Я сейчас спущусь. Мне надо кое-что собрать еще.

Но ей нечего было собирать. Она опять принялась ходить по комнате, прижимая к груди руки и судорожно дыша. О том, что Джек был прав, отказываясь от побега, Татьяна узнала в одиннадцать часов вечера. Именно в это время к кацауровским воротам подскакало двое верховых: следователь и милиционер.