Кладбище Колднесса было редким местом, где покойных не придавали земле, а хоронили в особых склепах — пещерах, число которым не поддается учету. Весь западных склон ледяных Гор полностью покрыт небольшими и просто гигантскими комнатами. Здесь, уже много столетий и хоронят мертвых. Митек шел среди них, шел вперед и не оглядывался. Туман стелился под ногами, буря незаметно стихла, пошел ленивый ночной снег. Из темноты вынырнул черный силуэт. То был неприметный юноша, видимо тренер: он шел совершенно один и совсем не обращал внимания на им встреченного ровесника, за его спиной явно что-то покачивалось и на миг, Митьку показалось, что это один из тех темных шариков, что кружили у его окна сегодняшней ночью; мальчик шел неспешным шагом направляясь строго на восток — в город. В руках у него горел смоляной факел; над дорогой потянулся белесый дымок. Звучало заунывное пение тяжелой музыки из его наушников. Через секунду, он уже мелькал в далекой, затуманенной неизвестности.
Митек провожал его взглядом и внезапно обратил внимание на небольшой столб, стоящий на вершине ближайшего холма. Тренер приблизился к нему ближе, и с каждым шагом смиренно замирал, открывал рот от удивления и уже подумывал о том, что развернулся и пойти, нет! Побежать прочь! Столб, максимум метровой высоты, внезапно стал представать многометровой и широкой башней, пронзающей небеса высоко над землей. В обхват она напоминала средний дубок, сужалась в радиусе, ближе к вершине. На самый скромный взгляд, ей было футов семьдесят в высоту. Вдруг, её плоские грани полыхнули багровым пламенем, словно темная молния ударила в вершину заколдованной башни. Туман окружающий башню явно истекал отсюда и заволакивал все кладбище, стискивая каждого в сонной слепоте. Митек же, чудесным образом, о сне и не думал. Бодро так расхаживал вдоль устрашающей скалы, где ввысь уходила загадочная твердыня. Багровая вспышка минула и белокаменная крепость вновь стала мертвенно бледной и пугающей уже другим, неясным ужасом. Тренер взобрался на холм и уселся в нескольких метрах от башни. Как раз к случаю, там оказалась лавочка, будто здесь любят собираться. Юноша об этом не заботился. Он вновь закурил. В темноту потянулась длинная цепочка табачного дыма, туман осветился, точно в его глубине развели колдовской огонь. И тут донесся уже знакомый пронзительный вой. Тот самый, что мучил подростка последние дни и он мог поклясться, что он исходил прямиком из башни, без окон и дверей. Мальчик зажал уши ладонями. Теперь этот вой, казалось, был наполнен скрытой и мстительной радостью, словно кто-то наконец получил в руки оружие для давно замышленного мщения; он издевался и хохотал — умея выразить это лишь одним-единственным способом. Митьку впервые стало по-настоящему страшно.
