Вдруг, острая боль схватила старика за сердце, а в голове зазвучал голос, глубокий, отбивающий громкое эхо в самом сокровенном месте сознания… голос полностью копировал свой собственный, это становилось все страшнее, а боль лишь обострялась. Серафим раскрыл глаза, но даже не шевельнулся, он сдерживал боль, а в благодарность, сердце показало ему, навело на ответ… на этот взгляд, взгляд «юноши в белом»… сострадательный, но одновременно с этим истязающий, несущий с собой лишь смерть. «Ты ведь знаешь, что привело тебя сюда? Что мучает тебя каждую ночь. Что не дает спокойно говорить о доброте, о её пользе в современно мире. Ты ведь причинил зло многим людям, прежде, чем стал монахом Света…». Внезапно голос стих, боль отступила от несчастного, а где-то далеко у подножия гор прокатился железнодорожный гудок… все любопытно посмотрели на восток: «юноши в белом» пришлось обернуться. В нескольких лигах к востоку брала начало гигантская ложбина меж двух высоченных холмов. Прямо через неё проходила железная дорога, которая скрывалась в толще горы, заезжая в туннель. Холмы скудно порастали лиственными деревьями, все больше ивы и березки, они тянулись вплоть до самого подножия и даже выше: тренера сидели на опушке этого окраинного леса. Поезда не было видно, лишь густая струя белоснежного дыма быстро приближалась к ним: затем он и вовсе скрылся за склоном, видимо заехал в туннель, оставив за собой медленно рассеивающееся облако выхлопных газов. И вновь… все смолкло. Наступила та самая зловещая тишина, лишь костер скромно трещал, не привлекая к себе внимания. Казалось, что многие из сидящих, испытав радость какого-то совместного созерцания, теперь вновь загрустили… никто не решался заговорить… из троих, кто пришел сюда, ради церемонии, что монахи Дигнатеру называют: «Анри ен Патер» — «Огонь Троих».
«Юноша в белом» медленно поднялся, мило улыбаясь каждому из своих «собеседников»… Его мантия, только сейчас, показала все свое великолепие и истинную подлинность. Огромной массой она свалилась к земле, повиснув, чуть не доходя до земли. Руки подростка были уже скрыты под ней, но пред тем, как он их убрал, ментал заметил резной, зазубренный по краям, бокуто[3] — деревянный меч.
— Да хранит вас Священный Огонь Феникса, Да Благословит Вас Динара, — юноша, чуть, склонил голову, как этому велит обычай, а затем медленно развернулся и зашагал по тропинке, в противоположную сторону от деревни. Едва заметная полоска тропы множество раз петляла, обходя опасные овраги и впадины, после чего уходила в горы, проходя через туннель, который обращался к железнодорожной станции в нескольких километрах от Колднесса. Ушедший скрылся во мраке, едва покинул влияние костра, белоснежность его плаща быстро уступила нахлынувшей темноте и он уже был недоступен для взоров сидящих.
