Часы с совой пробили три четверти восьмого – но был вечер, а не утро.
Лиза одевалась. Женя смотрел, как она расчесывает свои чудесные волосы цвета темного ореха, почти нагая, в одном невесомом пеньюаре из полупрозрачного голубого газа. Странная смесь восхищения, вожделения, омерзения и страха никак не желала распадаться на понятные составляющие. Лиза была мила, так мила… Ее чудесное тело, перламутрово светящееся в уютном полумраке, вызывало дикое желание – и приступы неожиданной, нежеланной нежности. Ночью из сплошного черного льда каким-то образом родилось тепло, что-то славное, почти живое, это было сильно, сильно… И в то же время где-то на дне разума маячила мысль, что этот сумеречный эльф – ужасная хищная тварь, двигающийся труп, сеющий смерть. Темная страсть отступала все дальше и дальше, демон нырнул куда-то вниз, внутрь – а человеку было тяжело и неспокойно, очень неспокойно. Душа рвалась надвое так явственно, что Женя почти физически ощущал тихий и отчетливый отвратительный треск. Все спутывалось, сбивалось в ней. Как было бы славно просто бояться, просто злиться… просто испытывать омерзение… или уж просто… любить?
Лиза закончила туалет. Ее новое платье оказалось черным, черным и коротким, черные чулки, черные туфли – и на ослепительно белой шее кулон с ледяшкой сапфира.
– Сегодня представлю тебя в свете, мой мальчик, – сказала она, покрывая ногти лаком цвета кладбищенской ограды. – Ты рад?
– В свете? О, господи…
– Не стоит так волноваться, мой милый. Ты вполне можешь положиться на меня – я никогда не ставлю в неловкое положение и не заставляю жалеть мужчин, которые мне доверились, особенно таких юных мужчин…
«Ах, моя крошка!» – интересно, сколько лет роковой женщине? Она могла бы пощадить меня и не напоминать поминутно, что стара, чудовищно стара… Она выглядит такой юной и такой сладенькой, но когда начинает говорить – черт, я понимаю, что спал со старухой! Она – настоящая старуха, похабная, озабоченная, да еще и болтливая… Куда мы катимся, блин…
Вот и удалось себя накрутить. Когда чувствуешь злобу или раздражение – делается легче. Более цельно. Менее больно. Более-менее. Менее-более. С ума схожу, с ума…
– Да, мой милый, ты же не можешь показаться в порядочном обществе в таком виде! Об этом надо позаботиться – ты же примешь от меня в подарок этот пустячок, верно?
Куда-то звонила по телефону – вероятно, служба, рассчитанная на самых что ни на есть новых русских, потому что одежду – шикарный костюм а ля карт, куртку, ботинки – все необходимое светскому кавалеру барахло доставили на дом уже через полчаса. Женя не видел, как Лиза расплачивается, но догадался о цене.
