– Да, мальчик мой, это серьезно, – рассмеялась Лиза и поправила волосы. – Однако не спеши. У нас много, очень много времени, – протянула она двусмысленно, как злую непристойность.
И именно в этот момент, совершенно некстати, накатило это…
Борясь с собой, Женя кусал губы и стискивал пальцы, а глаза отдельно от разума шарили вокруг, по пустынной улице, в поисках чего-то, знакомого и ожидаемого новой ипостасью. Идти было нестерпимо тяжело, как будто голод мучил уже многие месяцы, хотелось схватиться за живот и согнуться пополам – и от смущения все горело внутри.
– Ах, да ты же голоден, мой бедный друг! – насмешливо воскликнула Лиза. – Прости меня, душка, я совершенно забыла.
– Пригласишь меня на чашечку чаю? – выговорил Женя, силясь улыбнуться.
– Боюсь, мой милый, что чаем этот голод не утолишь, – рассмеялась Лиза. – Мы сделаем проще – и вернее. Иди за мной, я сегодня угощаю неофита.
Она быстро свернула в переулок и пошла, вертя головой, то ли оглядываясь, то ли принюхиваясь – ее ноздри трепетали, а глаза горели, мерцали темными гранатами. Женя старался успевать вдогонку, хотя от голода все внутри сводило и корчило. Резкий запах пива, одеколона и пота ударил в нос, как струя слезоточивого газа.
Молодой человек, коротко стриженый, в дорогой одежде, с бутылкой пива в руке, неторопливо шел по переулку впереди них. Лиза ускорила и без того стремительные шаги, догнала его и тронула за плечо.
– Вы не могли бы сообщить даме, который час, сударь?
Женя пошел быстрее – неожиданная вспышка ревности заглушила голод, он еще не понял, что происходит, и успел возненавидеть незнакомца всем сердцем, той моментальной и ослепительной ненавистью, какая проходит тут же, как объект скрывается из глаз.
– Чего-то ты припозднилась, подруга, – ухмыльнулся парень, глядя на часы. – Скоро два, без двадцати минут…
– Я боюсь хулиганов, – нежно сказала Лиза, кладя мраморную ладонь на его рукав. – Вы проводите меня?
Женя, стоявший чуть поодаль, со злорадным удовольствием наблюдал, как у парня менялось лицо – появилась странная гримаса восторга и боли, глаза стали влажными, он потянулся к Лизе, нагнулся, вдруг сделался по-детски беззащитным. И именно в тот момент, когда Женя осознал, что еще вечером, на кладбище, вел себя так же беззащитно и нелепо, Лиза приподнялась на носки и, обвивая парня руками, поцеловала его в шею.
Тот всхлипнул, издал сдавленный стон, скорее наслаждения, чем страдания, уместный в постели, а не на улице – и тяжело рухнул на колени, привалившись спиной к стене. Бутылка с остатками пива выпала из разжавшейся руки, а голова бессильно свесилась набок. Лиза, опустившаяся на землю одновременно с парнем, не разжимая объятий и не отняв губ, еще несколько секунд провела, прильнув к нему. Потом обернулась к Жене – и он был поражен ее глазами, рдеющими клубящимся красным маревом, как у сиамской кошки.
