Для Офелии каждая улица, каждый уголок на этой карте могли всколыхнуть воспоминания. Например, ее первая школьная поездка в Гавану, когда она участвовала в соревнованиях по бегу с препятствиями на треке в Мирамаре, куда она вернулась поздно вечером с Толомео Дюраном и потеряла девственность на матах. Это был ее Мирамар. Или кинотеатр в китайском квартале, где зарезали ее дядю Гучо прямо в середине порнофильма. Или кафе «Коппелия» на улице Ла Рампа, где она встретила своего первого мужа Умберто, простояв в очереди за едой три часа. Или бар «Флорида» в Старой Гаване, где она застала Умберто с мексиканкой. Это был не единственный разрушенный здесь брак. Множество туристок приезжало в Гавану в поисках мужчин. У нее были подружки, которые разводились по пять или шесть раз. Что может русский знать об этом?..
Блас тяжело выдохнул:
— Все-таки слишком быстро.
Гавана погрузилась в густые вечерние сумерки, море накрылось черным покрывалом, ласточки стрелами носились под сводами галереи. Поднимаясь по ступеням, Аркадий слышал, как громко играло радио у соседа с первого этажа — если не рычание льва, то отчетливый вибрирующий звук.
Разлинованный планками жалюзи свет падал на стены гостиной Приблуды и на черную куклу с покосившейся головой, сидящую в углу. Возможно, этот эффект создавал низкий угол, под которым заходящее солнце отражалось в воде, но чудилось, что в квартире было все слегка по-другому: потолок казался ниже, стол шире, стул стоял не на прежнем месте. Школьником Аркадий всегда оставлял стул чуть выдвинутым из-за стола, будто они вели между собой молчаливую беседу. Детская привычка, но не забытая.
Помимо входной двери, в квартиру можно было попасть через балкон и вентиляционную шахту, протянувшуюся до половины коридора. Когда Аркадий включил свет, лампочки дали не больше яркости, чем свечи, из-за ограничений в подаче электричества на острове. Он повесил пальто в шкаф в спальне, засунул паспорт в ботинок, затем открыл чемодан. Рубашки сложены чуть по-другому.
Если здесь и побывали посторонние, то еду они не тронули. Русский набор в холодильнике оставался прежним. Аркадий налил холодной воды из кувшина. Тусклый свет из холодильника пробрался к стаканам на столе, к банке с черепашкой, отразился в стеклянных глазах тряпичной куклы. Черная краска придавала Чанго мрачную властность. Аркадий поднял красную бандану, чтобы коснуться лица, сделанного из папье-маше; оно было грубо вылеплено: рот, готовый заговорить, нос, собирающийся вздохнуть, рука, способная отбросить трость, чтобы Чанго встал. «Куклы не должны быть такими пугающе правдоподобными», — подумал Аркадий. На спине проступил липкий пот. Ему не стоило ходить в пальто по Гаване.
