События, так сильно занимавшие его собеседницу, не произвели на него, видимо, никакого впечатления.
— Это твой брат? — спросила Фаншетта.
— Нет. Это… это Эрве.
— Он здесь живет? В этом вагоне?
— Нет. Здесь он держит свои вещи. Он живет со своими приятелями выше по этой улице.
— Чем он занимается, когда ему не надо для смеха представлять солдата? — продолжала Фаншетта.
В сущности, это не имело для нее никакого значения, но ей хотелось вовлечь девочку в разговор, чтобы приручить ее.
— Точно не знаю… Твоя тетка кричит ему: «лентяй, бездельник», когда он забывает принести ей воды. Потому что, знаешь, здесь нет ни водопровода, ни электричества, ни газа, ни…
— Как тебя зовут? — перебила ее Фаншетта, чтобы остановить поток перечисляемых бедствий.
— Милое-Сердечко, — сообщила девочка без тени улыбки.
* * *
Разговор между мадам Троньон и молодым адвокатом продлился около получаса. У Даниэль Мартэн было очень озабоченное лицо, когда она вышла из полуразрушенного дома и быстро увлекла за собой детей на улицу.
— У меня впечатление, что вам обоим здесь не место, — сказала она в ответ на немой вопрос в полных тревоги глазах Фаншетты и задумалась, продолжая рассеянно идти вперед.
Фаншетта ни о чем не посмела ее спросить до тех пор, пока они снова не оказались на паперти церкви.
— Ну как, мадемуазель? Что тетка вам сказала? — рискнула она наконец заговорить.
— Она сказала… Вот что, посидим немного на этих стульях… Сначала она сказала, что и слышать не хочет о том, чтобы вас взять, — она, мол, старая и наполовину парализованная… Правда, мнение ее резко переменилось после того, как я сообщила, что приют будет платить деньги за ваше содержание. Но стоит мне только подумать об этой сварливой и злой старухе… о ее грязной и тесной берлоге… обо всей нищете вокруг… Я не знаю, не лучше ли будет тебе и Бишу потерпеть еще несколько месяцев, укрывшись от холода и голода в одном из приютов Администрации… Подумай о наступающей зиме, девочка!.. Я могу тебе дать год на испытание. Но отдаешь ли ты себе отчет в том, на какой суровый путь ты вступишь?
Несколько секунд Фаншетта молчала. Нищета? Это очень давняя знакомая, встреченная еще в самом раннем детстве. Она ее не пугала. А вот одиночество — это другое дело.
Бишу прислонил к плечу старшей сестры свою усталую голову, мягкую и теплую. При мысли, что ее снова могут разлучить с братом, Фаншетта почувствовала, что становится похожей на один из тех камней, из которых выстроен город, огромный город у ее ног, уже загорающийся миллионами мерцающих огней. Камни, не правда ли, — их обтесывают, передвигают, ходят по ним, делают из них статуи, тротуары или дома и при этом не спрашивают их мнения… Тонкое лицо Фаншетты тоже сделалось каменным. Оно стало таким жестким и таким бледным, это детское лицо, что Даниэль Мартэн забеспокоилась:
