Оказалось, что у Коли внутричерепная гематома. Сделали трепанацию черепа. Только вот поздновато уже. Парализован Коля. Из всех движений, доступных человеку, Коля может только открыть-закрыть глаза и поднять вверх правую руку. Но по глазам видно, что все слышит и понимает. Большего мы добиться не смогли. Это для него пик. Хорошо, хоть сам дышит. Через трахеостому.
В богадельню его не сдать. Документов нет. Да и жалко. Там ему быстрый уход обеспечат. На тот свет. А мы к нему уже привыкли. Почти как родной. Никто Колей не интересуется. Попытался местных депутатов привлечь к участию в его судьбе, но выборы прошли, когда Коля еще балансировал на грани жизни и смерти. А сейчас и пытаться бесполезно. Правда, перед Новым годом зашел местный депутат. С праздником поздравил. Пожелал, выразил, пообещал. Пакет апельсинов зачем-то принес. Я попытался с ним поговорить о Коле. Убедить его в том, что это идеальная электоральная единица. На то, что ему не нравится, он по команде глаза закрывает, а надо выразить согласие — правую руку поднимает вверх, проголосует за. Кажется, что еще депутату нужно? Но местный единоросс шутки не понял, хотя какие тут шутки. Пообещал помочь и скрылся.
Перед праздником вижу, Коля на маленькую новогоднюю елочку смотрит на столе у медсестры. Говорю ему: «Новый год, Коля, а мы как-то не очень весело его с тобой его встречаем. Давай по сто пятьдесят?» Коля заморгал. А я серьезно говорю: «Не шучу, если хочешь, давай с тобой в честь праздника. Тебе не повредит, если в меру». Коля поднял вверх правую руку. Согласен. Разбавил спирта, налил ему граммов 100–150 в пакет для зондового питания. Коля смотрит на меня удивленными глазами. «Не пьешь в одиночку? Ну давай, — говорю, — и я с тобой за компанию. Чисто символически. Я на работе». Плеснул себе чуть-чуть на донышко стакана, чокнулся с пластиковым пакетом. «Давай, Коля». Выпил молча. Так и не придумал, за что. За здоровье, за счастье, за удачу? Что можно пожелать Коле, когда он лежит парализованный, без всякой надежды хоть немного начать шевелиться.
Показалось, что зондовое питание со спиртом быстрее обычного всосалось в Колин желудок. Странно. Глотать он не умеет. «Ну что, — говорю, — Коля, повторим?» Коля отказался. Часто-часто заморгал глазами. По щеке текла слеза из правого глаза.
Приходилось мне выпивать. Пить приходилось и одному, и у костра на пару с собакой. Мой старый пес любил армянский коньяк, но такой случай был в первый раз. Пообщались. Зато теперь Коля, как меня видит, сразу руку вверх тянет. Приветствует. Говорят, что даже ждет, когда я приду. Друг.
