Правило было простое: как только желание к предыдущему виду наслаждения пропадало, Император переходил к следующему.
Прошло пять месяцев. Слуги стали замечать, что Император иногда целыми днями не выходит из спальни, имея вид раздраженный, пресыщенный и неудовлетворенный.
На шестой месяц он записал:
„ПОЛУЧАЯ ОЧЕРЕДНОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ, ЧЕЛОВЕК НАСЫЩАЕТСЯ И ТЕМ САМЫМ УНИЧТОЖАЕТ ЖЕЛАНИЕ. В РЕЗУЛЬТАТЕ ОНИ ИСЧЕЗАЮТ ОБА, СНОВА И СНОВА ОСТАВЛЯЯ ЕГО ПУСТЫМ“.
Этот текст он повелел записать сто раз. Когда писари выполнили поручение, созвал гонцов и отправил свитки во все города своего царства, с требованием зачитать новый закон на центральных площадях, всему народу.
Сам же сказал близким подданным: „Человек похож на решето. Сколько не наливай в него наслаждений, они все, как вода, прольются наружу, рано или поздно, и не останется ничего, кроме жалких капелек влаги, прилипших к железным прутьям“.
Отредактировав письмо, я подумал: „Бедный Валера. Тонко подмечено, но очевидно, что он переусердствовал в своем стремлении обрести огромное количество желаний. Пал жертвой Интернета“.
Будучи студентом, я подслушал в пивном баре не менее любопытный разговор двух своих однокурсников на схожую тему».
Трехлитровая банка спелой черешни, и не только
Рассказывает Александр Марис:
«Тему ограниченности и бренности всех мелких, и не только, радостей жизни, обсуждали тучный бородач Георгий и худой очкарик Петя. Георгий признался, что больше всего на свете любит крупную и сочную черешню. Но даже, сильно голодный, вряд ли может съесть больше трехлитровой банки — на этом этапе процесса желание окончательно умирает, и наслаждение — тоже. Петя сообщил, что обожает кататься в Хибинах на горных лыжах, и поделился своим наблюдением: желание скатываться со склонов живописных гор, обласканных солнечными лучами, пропадает где-то на четвертый-пятый день активного отдыха. Георгий, сделав большой глоток пива, отметил, что не может играть в любимую карточную игру, преферанс, более восьми часов, даже если ему сказочно везет. Петя, тоже хлебнув из кружки, согласился, что вряд ли захочет просмотреть более трех интересных фильмов за день. Георгий, сосредоточенно очищая рыбку, выдал, что может лениться и совершенно ничего не делать максимум два дня. По истечении этого срока ему становится невероятно тяжело продолжать в том же духе. Петя, почесывая затылок, посетовал на то, что существуют удовольствия, живущие еще меньше. Вряд ли можно съесть, с неуменьшающимся наслаждением, больше трех кусков торта. Даже испытывая сильную жажду, проблематично выпить больше литра воды. Первый жадный глоток живительной влаги делает тебя счастливым. Второй и третий большие глотки закрепляют удовольствие. Четвертый и пятый, поменьше, приносят некоторое удовлетворение. Где-то после десятого или пятнадцатого, — у кого как, — возникает досадное ощущение, что можно больше не стараться — процесс перестал приносить наслаждение, желания больше нет. Георгий допил свою кружку и согласился с коллегой. Заказав новую порцию пива, он заявил, довольно громко, заставив посетителей обернуться в их сторону, что самая большая проблема — секс. Конечно же, мужской оргазм — это нечто запредельное. Но очень короткое, неуловимое, мгновенное. И где оно, счастье? И куда улетучилось желание? Петя поддержал друга и предложил выпить „за тонкую печаль вечной человеческой неудовлетворенности, порожденную нашей тотальной ограниченностью“, — что-то в этом духе… К сожалению, мне надо было идти, и я не услышал окончания диалога».
