Антония пожала плечами, пытаясь держаться вызывающе, и запахнула полы халата, крепко стянув их поясом.
— Я не понимаю, о чем ты, — твердо произнесла она.
— Твой наряд… — Судовладелец возвышался над девушкой, безупречно одетый, начиная с дорогих кожаных ботинок и заканчивая сверкающей белой рубашкой. — Объяснись! — Быстрым движением руки мужчина снова открыл взору ее платье. — Как это называется?
Тони судорожно сглотнула, но, даже дрожа, умудрилась с вызовом спросить:
— Тебе не нравится мое платье? — Антония подергала за воротник. Несколько блесток отвалились.
Супруг подошел ближе, глаза метали молнии.
— Объяснись, — повторил он свирепо.
— А есть необходимость? — Девушка развела руками. — Мне нечего надеть.
В три широких шага ее муж оказался у двери гардероба и резко рванул ее на себя, разглядывая висящие в ряд одеяния.
— Надень вот это, — приказал Дарос, бросив на кровать белое вечернее платье. — И сделай что-нибудь с волосами. Ты похожа на торговку рыбой!
Гнев душил Антонию. Зеленые глаза потемнели от ненависти.
— Я не стану ни причесываться, ни платье менять!
— Клянусь богом, станешь! — почти зарычал мужчина, быстро надвигаясь на жену. Одно движение — и халат был сорван с плеч Тони. — Итак, ты сама снимешь эту чертову тряпку или мне сделать это?
Ее дрожь усилилась, воинственный дух был сломлен. Девушке хотелось заплакать от досады. Почему судьба всегда благоволит ему?
— Я не хочу идти вниз. — Антонию трясло, у нее даже губы побелели. — Ты можешь выдумать оправдание моему отсутствию… Сказать, что я заболела, например.
Проигнорировав ее слова, Дарос указал на маленькие серебряные часы, стоявшие на туалетном столике.
— У тебя около двадцати минут, — сообщил он. — Приведи себя в подобающий вид за это время, или тебе не поздоровится.
— Я н-не могу ничего сделать с-с волосами, — начала Тони, но муж перебил ее:
— Позови Марию. Она часто делала прическу Джулии. — Супруг направился к двери, но на пороге обернулся: — Спускайся вниз через двадцать минут. И позаботься о том, чтобы выглядеть так, как полагается выглядеть моей жене.
Антония развела руками:
— Каким образом? Всего за двадцать минут?
— Не выполнишь мой приказ — заплатишь за это, — прозвучала зловещая угроза, И взбешенный судовладелец оставил Тони.
Девушка уже отчаянно сожалела, что не продумала план как следует, прежде чем пытаться опозорить мужа таким образом.
Двадцать минут спустя она уже была в холле, и ее представляли первым гостям, богатым грекам и их женам. Этим женщинам, как и матери Дароса, повезло сделать первый шаг к эмансипации, но им никогда не суждено было достигнуть подлинной свободы, которой наслаждались женщины Запада.
