Луизе уже не надо было соблюдать постельный режим, и сразу, как только доктор разрешил ей выходить из дома, тетя отвела ее на пляж. Он был частным владением мистера Латимера, и мальчики уже были там. Они играли с мячом, их коричневые тела были прикрыты только шортами. Дедушка Дароса сидел в шезлонге, наблюдая за ними. Когда Антония и Луиза приблизились, старик поднял голову и улыбнулся им.
— Ваша племянница чувствует себя лучше?
Девушка кивнула и улыбнулась пожилому человеку. Странно, подумала Тони, но она не могла держать на него зла. Собственное намерение отомстить казалось старику правильным и справедливым, и девушке было легко простить его сейчас, когда опасность миновала. Но собственного мужа Антония простить не могла. В глубине души она продолжала надеяться, что однажды у нее появится возможность заставить его пожалеть обо всех пренебрежительных замечаниях, высказанных им в адрес англичанок.
Шанс представился скорее, чем Тони предполагала. Или ей показалось, что представился. Дарос принимал у себя деловых партнеров и их жен на следующей неделе, и девушка попросила у него денег на новое платье и прическу.
— Воспользуйся тем, что у тебя есть, — ответил мужчина резко. Его манеры сделали невозможным дальнейшее обсуждение вопроса.
Миссис Латимер задумалась об этом разговоре, сидя рядом со стариком. Луиза тем временем присоединилась к братьям, играющим в мяч.
Идея опозорить мужа пришла в голову Антонии неожиданно, и, когда Дарос появился на пляже, его супруга удовлетворенно улыбалась. Судовладелец тоже был облачен только в шорты, его коричневая кожа блестела, а мышцы под ней перекатывались. Он нахмурился, увидев Луизу, играющую в мячик вместе с братьями.
— Это слишком утомительно для нее. — Мужчина несколько удивленно посмотрел на жену. — О чем ты думаешь, позволяя ей растрачивать тот небольшой запас сил, который у нее есть?
Тони ощетинилась.
— Она моя племянница! Я сама знаю, что для нее лучше! — По щекам девушки разлился румянец, когда она поймала изумленный взгляд старого грека.
— Ты разрешаешь жене так с тобой разговаривать? — Вопрос бы задан на греческом языке.
— Я пока не до конца укротил ее английскую строптивость, — ответил внук. — Но я справлюсь.
Кровь прилила к лицу Антонии, но она вынуждена была хранить молчание. Она склонила голову, чтобы скрыть краску на своих щеках и не выдать себя.
— Еще одна англичанка, — покачал головой дед. — Ты должен был усвоить урок, Дарос. Девушка знает о твоей помолвке с Оливией?
