Выйдя со двора и даже не взглянув на сюзаннину машину, чьи запотевшие стекла слепыми бельмами пялились на уличные фонари, Феррер направился к станции метро «Корантен-Сельтон», расположенной в шестистах метрах отсюда. В это первое январское воскресенье, около девяти часов вечера, поезд был, прямо скажем, пустоват — всего какая-нибудь дюжина одиноких мужчин, каким стал и сам Феррер двадцать пять минут назад. В обычное время он порадовался бы тому факту, что может сидеть совершенно один в загончике с двумя парами сидений, словно пассажир в отдельном купе, — именно так он любил ездить в метро. Однако нынче вечером он даже не думал о своем везении, возвращаясь озабоченной (правда, куда менее озабоченной, чем ожидал) мыслью к сцене, которая только что разыгралась между ним и Сюзанной, женщиной с трудным характером. Он заранее готовился к ее бурной реакции, яростным крикам, угрозам и тяжким оскорблениям и теперь чувствовал себя утешенным, хотя и от самой этой утешенности было как-то не по себе.
Бросив рядом с собой чемоданчик, где находились главным образом туалетные принадлежности и пара сменного белья, он воззрился на стенки вагона, машинально расшифровывая рекламные плакаты, восславлявшие половые покрытия, двуспальные кровати и прочее движимое и недвижимое. Затем, между «Вожираром» и «Волонтерами», Феррер открыл чемоданчик, извлек оттуда каталог аукциона произведений традиционного персидского искусства и листал его вплоть до станции «Мадлен», где и сошел.
В окрестностях церкви Мадлен электрические гирлянды сходились к уже потухшим звездам над улицами, еще более пустынными, чем станции метро. Разукрашенные витрины роскошных магазинов напоминали прохожим — впрочем, отсутствующим, — что у них есть шанс дожить до невинных утех следующего Рождества. Один-одинешенек в своем пальто, Феррер обогнул церковь, держась правой стороны, ближе к четным номерам улицы Аркад.
Чтобы отыскать дверной код нужного дома, его рукам пришлось пролагать себе дорогу под верхней одеждой: левой — к внутреннему карману пиджака, правой — к очкам во внешнем нагрудном кармане. Затем, управившись с входной дверью и презрев лифт, он решительно устремился вверх по черной лестнице. Наконец он добрался до седьмого этажа, запыхавшись даже меньше, чем ожидал, и остановился перед облезлой багрово-красной дверью, чьи створки явно претерпели не менее двух попыток взлома. На этой двери не значилось никакой фамилии, одна только прикнопленная фотография с закрученными уголками, на которой было запечатлено безжизненное тело Мануэля Монтолью (экс-матадора, переквалифицировавшегося в пеона) после того, как животное по имени Кубатисто вскрыло ему рогом грудную клетку, точно консервную банку, а случилось это 1 мая 1992 года. Феррер тихо стукнул два раза по этому снимку.
