Так началась великая европейская война, или Великое Возвращение. Тыла в ней не было, точнее, тыл был на востоке, в селах и городах, признавших власть русского царя. К западу же шел непрерывный бой владык со своими подданными.
Короли посылали на восток не только военных шпионов. Туда приезжали и философы – попытаться понять, чем объясняется удивительная привлекательность нового государства. Некоторые так и оставались в России, иные возвращались.
Они выяснили, что загадочный бунт в далеких русских степях внезапно получил и организацию, и максимально простую идеологию. Это было привычное Просвещение, соединенное с уважением древних вольностей и прав и полным отрицанием просвещенческого атеизма. Задолго до победы повстанцев русская церковь свергла «вавилонское пленение Синода», избрала патриарха и примирилась с раскольниками. Слова блаженного Августина «В главном – истина, во второстепенном – разнообразие и во всем – любовь» стали повседневным руководством и церковным, и светским властям.
Так произошло Восстановление древних вольностей и веры.
Конечно, все было непросто. Еще недавно угнетенные мечтали о мести, а те, кто лишился большинства феодальных прав и доходов, хотели реванша. Но простоватый и при этом хитрый, так и не сбривший бороду новый царь со своим странным канцлером, немцем, любившим русские песни, – они, не иначе как чудом, сумели выдержать среднюю линию. Не позволили своим соратникам поселиться во дворцах и стать новыми князьями, но и не позволили сжечь дворцы.
Царю понравилась мысль, внушенная тем же канцлером: «Если всем окрестным землям волю не дать, Россия одна вольность не удержит». Поэтому на улицах русских городов не высмеивали тех, кто гулял в лаптях, но и не убивали за немецкое платье. Уже год спустя будущий президент Академии наук Георг Ловиц без всякой опаски наблюдал за звездами и намечал линию Волго-Донского канала.
Поговаривали, будто у канцлера было трое друзей, тоже немцев. Один из них погиб на берегу Днепра, другой стал генерал-атаманом второго ранга, а после окончательной победы удалился в родовой замок. Третий поселился на хуторе вблизи города Царицына – никто так не понял, чем ему приглянулось это место.
…Старая Европа не хотела сдаваться. Создавались новые и новые союзы. Короли и князья, не скупясь, тратили свои сокровищницы на наем войска, а когда волонтеров не находилось, забирали подданных силой. Едва ли не лучше всех зарабатывали вербовщики в войска и полицейские агенты – мастера подслушивать и выведывать. Эшафоты уже не разбирались после казней, фабричные рабочие трудились в цепях.
