Встретил меня генерал и говорит: "Здравствуй, Домна Платоновна!" Превежливый барин.
"Здравствуйте, - говорю, - ваше превосходительство".
"У жены, что ль, была?" - спрашивает.
"Точно так, - говорю, - ваше превосходительство, у супруги вашей, у генеральши была; кружевца, - говорю, - старинные приносила".
"Нет ли, - говорит, - у тебя чего, кроме кружевцов, хорошенького?"
"Как, - говорю, - не быть, ваше превосходительство! Для хороших, говорю, - людей всегда на свете есть что-нибудь хорошее".
"Ну, пойдем-ка, - говорит, - пройдемся; воздух, - говорит, - нынче очень свежий".
"Погода, - отвечаю, - отличная, редко такой и дождешься".
Он выходит на улицу, и я за ним, а карета сзади нас по улице едет. Так вместе по Моховой и идем - ей-богу правда. Препростодушный, говорю тебе, барин!
"Что ж, - спрашивает, - чем же ты это нынче, Домна Платоновна, мне похвалишься?"
"А уж тем, мол, ваше превосходительство, похвалюсь, что могу сказать, что редкость".
- "Ой ли, правда?" - спрашивает - не верит, потому что он очень и опытный - постоянно все по циркам да по балетам и везде страшно по этому предмету со вниманием следит.
"Ну, уж хвалиться, - говорю, - вам, сударь, не стану, потому что, кажется, изволите знать, что я попусту врать на ветер не охотница, а вы, когда вам угодно, извольте, - говорю, - пожаловать. Гляженое лучше хваленого".
"Так не лжешь, - говорит, - Домна Платоновна, стоящая штучка?"
"Одно слово, - отвечаю ему я, - ваше превосходительство, больше и говорить не хочу. Не такой товар, чтоб еще нахваливать".
"Ну, посмотрим, - говорит, - посмотрим".
"Милости, - говорю, - просим. Когда пожалуете?"
"Да как-нибудь на этих днях, - говорит, - вероятно, заеду".
"Нет, - говорю, - ваше превосходительство, вы извольте назначить как наверное, так, - говорю, - и ждать будем; а то я, - говорю, - тоже дома не сижу: волка, мол, ноги кормят".
"Ну, так я, - говорит, - послезавтра, в пятницу, из присутствия заеду".
"Очень хорошо, - говорю, - я ей скажу, чтоб дожидалась".
"А у тебя, - спрашивает, - тут в узелке-то что-нибудь хорошенькое есть?"
"Есть, - говорю, - штучка шелковых кружев черных, отличная. Половину, солгала ему, - половину, - говорю, - ваша супруга взяли, а половина, говорю, - как раз на двадцать рублей осталась".
"Ну, передай, - говорит, - ей от меня эти кружева: скажи, что _добрый гений_ ей посылает", - шутит это, а сам мне двадцать пять рублей бумажку подает, и сдачи, говорит, не надо: возьми себе на орехи.
