Пока Тина рассказывала, Томпкинс сидел на стуле. Когда она закончила, адвокат снова встал.
— Очень интересно, доктор Риджуэй. Очень познавательно и интересно, я не шучу. Вы так хорошо описали операцию, что я почти доподлинно ее себе представил, как будто сам присутствовал в операционной.
Тина промолчала.
— Когда вы говорите: «в кости высверливают трепанационное отверстие», «приступили к резекции тела опухоли», — что вы имеете в виду? Кто конкретно высверливал отверстие и резецировал опухоль Мэри Кэш? Я полагаю, что это были вы. В конце концов, вы были ее лечащим врачом, вы признанный специалист — не могли же вы допустить, чтобы талантливого повара, лауреата премии, лечили спустя рукава.
Томпкинс сделал паузу и посмотрел на юриста больницы. Тот попытался изобразить взгляд «это меня тревожит», но он и на самом деле выглядел встревоженным. Томпкинс повернулся к Тине:
— Значит, операцию делали вы?
— Нет, — ответила Тина.
— Нет? — Томпкинс изобразил безмерное удивление. — Но кто же в таком случае оперировал эту молодую, талантливую, привлекательную повариху, восходящую звезду кулинарного искусства?
— Доктор Робидо.
— Доктор Робидо?
— Да. Мишель Робидо. Резидент отделения нейрохирургии.
— Вы хотите сказать, что доверили проходящему обучение врачу — по существу, студентке — оперировать на мозге беспомощной молодой женщины, которая доверилась лично вам?
— Это базовая больница, мистер Томпкинс.
— То есть вы хотите сказать, что Мэри Кэш стала для вас просто пушечным мясом. Объектом упражнений доктора Робидо. — Томпкинс почти выплюнул эту фамилию. — Моя клиентка оказалась морской свинкой, подопытным кроликом, если угодно. Что-то вроде опытов с сифилисом в Таскеги.
Томпкинс вошел в раж и вел себя так, словно выступал в зале суда. Его нисколько не смущало, что в зале, кроме него, было всего четыре человека — два юриста, Тина и стенографистка. Конечно, его интонации не будут отражены в протоколе опроса, но Томпкинс давал знать, что будет в реальном суде, если дело будет рассматривать жюри присяжных.
Тина снова метнула взгляд на юриста больницы. Теперь он наконец начал проявлять интерес к происходящему. Перестал писать сообщения. Но продолжал упорно молчать, делая пометки в блокноте. И она не могла понять, что хуже — безразличие или такая заинтересованность.
— Доктор Робидо — компетентный врач.
— Компетентный. — Томпкинс произнес это слово так, как будто оно вызывало у него нестерпимое чувство горечи в горле. — Компетентный. Не знаю, как вам, доктор Риджуэй, но мне хотелось бы, чтобы мой мозг оперировал выдающийся хирург. Компетентный, фи!
