— Да, он говорил, что у них… непростые отношения…
— Алексей Алексеевич человек непростой и немного скуповат, но все-таки нельзя сказать, что он несправедлив.
Дама охотно подсела на край кровати и торопливо защебетала о том, что после смерти супруги хозяин дома помрачнел и отвернулся от детей, которых воспитывали наемные няньки. Младший сын погиб, остался Алекс, который рос как сорняк, и не удивительно, что стал таким отчужденным и грубым.
— Почему вы называете его Алексом?
— Он так распорядился. В этом роду принято старших сыновей называть Алексеями — такая традиция. Если вы выйдете замуж за сына хозяина и родите мальчика, он должен буде получить это имя.
Мила поразилась, как резко поменялось отношение этой женщины, пять минут назад она презирала обнаруженную голую девицу, а теперь с таким теплом смотрела на нее, словно была ей близкой родственницей. Экономка была старой девой и служила при Алексее Алексеевиче много лет. Она была влюблена в своего хозяина и мечтала, что когда-нибудь он разглядит в высокой жилистой женщине страстную натуру, но этого не произошло, и она смирилась с этим фактом, чувствуя себя счастливой в присутствии предмета обожания. Узнав, что девушку зовут Мила, она очень обрадовалась:
— Вы не шутите? Мила — это Людмила, верно?! Меня зовут также! В этом определенно есть знак свыше! Я больше всех молилась, чтобы здесь появилась молодая барышня, которая бы вдохнула в этот дом энергию молодости. Иногда тут так тихо… как в склепе! Нам не хватает тепла и… детского смеха.
Людмила обратила внимание на поднос с подсохшим бутербродом и, всплеснув руками, произнесла:
— Девочка моя, да ты же голодна! Идем на кухню! Наш Василий приготовил чудесное жаркое из ягненка.
— Звучит очень соблазнительно, но я не могу пойти на кухню… Моя одежда! Алекс подшутил надо мной и спрятал ее куда-то, видимо, чтобы я не сбежала!
— Это в его духе. Он с детства озорничал и делал так, как нравится ему. Тебе придется заняться его перевоспитанием. Я что-нибудь посмотрю у себя. Изысканный наряд я вряд ли подберу…
— Вы очень меня обяжете, — просияв, произнесла Мила, положив руку на ладонь сухой дамы, этот жест ее растрогал, и та торопливо вышла из комнаты.
— Господи, как я буду выкручиваться из всего этого? — прошептала растеряно Мила, боясь даже представить реакцию Алекса на ее случайную выдумку. Радовало ее только одно: у нее в этом доме появился союзник, ведь один в поле не воин!
Мила тонула в большом халате, выданном заботливой женщиной. Обслуга столпилась вокруг нее, и все внимательно наблюдали, как она уплетает еду.
