Артур, наконец, вспомнил о ее существовании и повернулся к ней.
— Осталось совсем немного, правда, это самый трудный участок, — поведал он ей о ближайшей перспективе. — Можем чуть-чуть отдохнуть. Главное сейчас — не расслабляться.
Катя прижалась к теплой скале, словно к мужскому телу, и к своему великому изумлению почувствовала нечто весьма похожее на позыв желания. Неужели после такого страшного подъема, у нее еще могут сохраняться силы и на это? Выходит прав ее мучитель, что она израсходовала только верхний их слой. А под ним огромный их склад. На какие подвиги в таком случае она способна еще? Вот бы когда-нибудь узнать!
— Все, вверх, — скомандовал Артур. — Здесь самый отвесный участок, так что, держись крепче.
Очень полезный совет, превеликое за него спасибо, раздраженно мысленно ворчала Катя. Она и сама прекрасно видит, что тут уже не тропинка, а настоящий перпендикуляр. Лучше бы посоветовал, как быстрее преодолеть эти метры.
Каждый новый шаг давался с огромным трудом и был сопряжен с большим риском. Одно неверное движение — и она начнет своей первый и последний в жизни полет. Сердце так замирало от страха, что иногда ей казалось, что оно останавливалось совсем. Иногда она посматривала на Артура. И как он не боится, изумлялась она. До нее доносилось его пение; она еще ни разу не слышала, как он поет, и хотя ей было не до оценки качества этого бесплатного концерта, но не могла не отметить, что голос у него красивый.
Сколько прошло еще времени, она не знала, но когда в очередной раз собравшись с силами, подняла глаза вверх, то увидела, что вершина заметно приблизилась. К ее большой радости здесь у самого финиша подъем оказался более пологим, и она сравнительно легко преодолела последние метры.
Вершина горы представляла из себя площадку в форме почти правильного квадрата, на котором не росло ни одной травинки. Обессиленная Катя плюхнулась на голый камень с не меньшим наслаждением, чем ложась в мягкую постель, и закрыла глаза. Самое удивительное заключалось в том, что она поднялась сюда, поднялась живой и невредимой, если не считать содранную кожу на ногах и ладонях.
Она лежала на голых камнях и чувствовала, как, хотя и не слишком быстро, но все же возвращаются оставленные ею на всем протяжении подъема силы. Небо было бесстыдно обнажено, ни одной даже легкой накидки из облаков не было наброшено на его тело, и ультрафиолет, не встречая препятствий, безжалостно поглощал женщину. Пот заливал ее, она отворила глаза и замерла от удивления: Артур, словно статуя Христа, замер на краю скалы, широко раскинув руки, только в отличие от последнего был полностью обнажен.
