Почти весь склад разгрузился, когда я услышал сзади бешеный топот и яростные крики. Вбежали карловские генералы, стали меня бить и выкручивать руки…
Появившийся Карл мановением руки остановил экзекуцию.
— Господин Карл, — учтиво обратился к нему один из генералов. — Нужно спешить! Толпа негодяев растаскивает продовольственные запасы.
— Что ты натворил, Чек. Я на тебя так надеялся!
Я молчал, облизывая разбитые в кровь губы и чувствуя, как немеют от нанесенных ударов скулы.
Откуда ни возьмись Бо. Он растолкал генералов и вплотную протиснулся к Карлу.
— Негодяй! — закричал Бо своему шефу. — Обманщик и негодяй! Долго я молчал, но теперь…
Бо схватили и уволокли. Карл с чувством повторил:
— Видишь, что ты наделал. А ведь я его любил. Он был самым примерным, самым добропорядочным человеком…
Меня куда-то поволокли, опять били, и в конце концов я оказался за колючей проволокой. Если бы на этом все кончилось, я бы, наверное, был несказанно счастлив. Но разве Карл отступится? Он теперь только и развернется, только и начнет изощряться. Он, конечно, следит за каждым моим шагом и, свершив наказание, вернет меня в свое драконовское гнездо… В этом я нисколько не сомневался. А вчера, когда увидел Ри, даже расхохотался…
Впрочем, о господине Карле и о том, что меня ожидает, даже думать надоело. И я сосредоточенно, стараясь отвлечься, рассматривал прореху над головой.
В первую ночь эта настырная прореха, казалось, была наполнена не звездами, а зелеными зудящими мухами, вызывала брезгливое воспоминание о городской свалке. Издевательски бренчала на лучине, отщепленной ветром от доски, зловеще завывала и густо забрасывала мелкие колющие капли дождя. И подумалось тогда — дождь несерьезный, кратковременный, не то бы пришлось побултыхаться в ледяном потоке, до костей промерзнуть в мокрой одежде. Тина, в которой вязло небо, то и дело рвалась; ветер старался особенно, даже лучину сломал — назойливое треньканье исчезло, но вой усилился и появились в нем хрипота и печаль. А сейчас тихо, и кусок неба в прорехе как кусок породы с блестящими алмазными вкраплениями — он мрачно навис, давит всей тяжестью, и кажется, ветхая крыша не выдержит, вот-вот рухнет на ни в чем не повинных людей…
Все-таки странно: вижу небо, а собственно о небе не думаю. Небесный порог, за которым открывается космос, почему-то меня не трогает, хотя, я чувствую, это не так, подсознание не дает успокоиться, совершенно уйти от космических далей… Пока, видно, слишком сильно притяжение земных реалий, и мысль не может пробить естественный мощный барьер…
