Возле лодки вспенились сверкающие бурунчики, и из них, как из кипящего котла, Никита выдернул и поймал на лету здоровенную рыбину, вспыхнувшую на солнце платиновым слитком. Рыбина шлепнулась на дно, на деревянную перегородку, забилась в мучительной дрожи, стремясь выплюнуть зацепившуюся за губу блесну. Анита задрала ноги, завизжала и опрокинулась на спину, больно шмякнувшись спиной и затылком. Может быть, на секунду потеряла сознание, потому что в следующее мгновение увидела над собой испуганное лицо Никиты. Его крепкие руки подняли ее и усадили.
— Ну? — спросил с непонятным ей раздражением. — Ты акробатка, что ли?
— Нет, не акробатка. Давай ее отпустим.
— Кого?
— Твою рыбу… Так жалко ее. Она такая красивая.
Никита устроился на сиденье, его ступни поддерживали ее поясницу, опираться на них было удобно, как на спинку кресла.
— Пожалуйста, не строй из себя юродивую, а то получишь по башке. — Его глаза смеялись, в них гуляли оранжевые искры, и ей показалось, что это сон — лодка, море, боль в затылке и человек, грозящий дать по башке.
— Знаешь, Никитушка, — произнесла задумчиво, — со мной еще никто так не разговаривал.
— Ага, я эту кефалину ловил-ловил, еле поймал, обрадовался, ушица будет, а тут — на тебе. Отпусти меня, старче, в синее море. Как у тебя только язык повернулся, барышня?
— Никита, ты в машине так и просидел всю ночь?
— Мне было о чем подумать.
— О чем?
— В основном о бизнесе. Как бабок побольше срубить. Ты к роскоши привыкла. А что я могу тебе предложить? Разве что домик у моря…
За разговором как-то незаметно задремали оба в покачивающейся деревянной посудине. Разбудил их саднящий скрип днища о гальку. Пока спали, лодку прибило к берегу в пустынной бухте. Никита смотал закрепленные на борту удилища, спрыгнул, не снимая обуви, в воду и вытянул лодку на сушу.
— Где мы? — спросила Анита, протирая глаза. — На необитаемом острове?
Никита подал ей руку, помог выбраться на берег и отвел на покрытую пышными бурыми мхами укромную каменную площадку, высеченную в скале неведомым могучим каменотесом. Постелил брезент, прихваченный из лодки, а вместо подушки приладил под голову скатанную куртку.
— Надо поспать часок, — заметил сурово. — Иначе нам каюк.
Обреченно вздохнув, Анита покорно растянулась на еще не успевших прогреться камнях, Никита прилег рядом, но спать им сразу расхотелось. Морская черно-синяя дымка и небесная бледно-розовая голубизна, преломляясь в хрусталиках глаз, образовали над ними фантастический купол. Каменная ладья уносила в вечность. Никита положил руку на ее грудь, осторожно потрогал через рубашку затвердевший сосок. Анита издала птичий всхлип, строго спросила:
