— Отзынь! Нос откушу!
На кухне поставил чайник на плиту, отпил рассола из банки с огурцами, прикурил сигарету и начал звонить по сотовому. Через двадцать минут он владел полной информацией по интересующему его вопросу. Сокрушенно покачивая головой, вернулся в гостиную, сел на диван к Валенку, потряс друга за плечо:
— Просыпайся, солдатик. Петушок пропел давно. Утренняя поверка.
Просыпался Мика чудно: один глаз открывался, цепко, словно на заметку, схватывал все вокруг, а второй продолжал дремать.
— Чего, командир? Сколько времени?
— Утро, Мика. Прекрасное майское утро.
— Ну и что за спешка? — закапризничал Валенок. — Давай еще покемарим часок-другой.
— Обсудить надо кое-что. С Никитой беда. У Мики открылся второй глаз.
— Чего такое?
— Опять вляпался Никитушка, и думаю, крепко. Помнишь его вчерашние сказки? Тачка, принцесса?
— Ну? — Мика нашарил на стуле сигареты, выудил одну, сунул в рот.
— Все это правда, но есть детали. Желудев этот, чья тачка, на самом деле крупный авторитет. В правительство вхож, олигарх. Большими делами ворочает — от Сахалина до Чечни, но это полбеды. Главная беда в том, что скрипачка, принцесса — его невеста.
— Иди ты! — Мика окончательно проснулся, сел и выпустил дым из ушей.
— Вот тебе и иди ты… Зла на вас не хватает. Чего Никите не живется по-мирному, чего его вечно в переделки тянет? Фирму отладили, денежки капают, не сегодня-завтра в Европу выйдем, и что? Из-за чужой девки все псу под хвост?
— Не горячись, командир. Может, все не так серьезно.
— Ага, не так… Вспомни его рожу вчерашнюю. Он же влюбился по уши. Это страшнее холеры. Тем более для него. Он же непредсказуемый. Когда он последний раз за свои поступки отвечал?
— Зачем ты так, — осудил Мика. — Он брат наш.
— Потому и зло берет. Попробуй с ним поговорить.
— Почему я? Давай вместе.
— Тебя скорее послушает.
— С чего ты взял? — удивился Валенок.
— Виноватым себя считает перед тобой.
— Брось. Нет за ним никакой вины.
— Не важно. Он так чувствует. Сам мне говорил.
Мика курил, задумался. Коломеец тоже закурил — уже третью за утро. И каждый день обещал Гале завязать с куревом.
— Бесполезно, — сказал наконец Мика. — Ты его знаешь. Ему чего в башку втемяшилось, никто не остановит. Ни ты, ни я.
Коломеец чертыхнулся:
— Оба вы хороши. Живете, как песню поете, а я вроде няньки. Должен приглядывать, чтобы вас из кустов не подстрелили.
— Это верно, — согласился Мика. — На то ты и старшой.
В гостиную, розовая со сна, в цветастом ярком халате, заглянула Галина. Зашумела с деланной строгостью:
