Анита умоляла Софью Борисовну сесть за пианино. Но та высокомерно отказалась, сославшись на мигрень.
Анита исполняла фантазии на тему Мендельсона, технически не сложные, но глубокие и страстные, как река подо льдом. Главное — пробить лунку, погрузить в музыку хотя бы пальцы, но это никак не удавалось. Что-то мешало оттуда, снизу, из бездны. Не выдержала, скосила глаза — и увидела кромешную тьму, из которой пучилось, всплывало, пялилось на нее чье-то недреманное око. Сердце перехлестнуло жутью, и она чуть не выронила скрипку. Тут же и пианист, фигурально говоря, ткнулся носом в клавиши. Однако зал словно не заметил сбоя, публика по-прежнему безмолвствовала. Пересилив себя, Анита еще раз, уже смелее, поглядела вниз: страшное око потухло, но кто-то все же следил за ней, посылал жаркий, магический импульс.
Пронзительные, печально-сладострастные звуки завладели ее душой, отторгли от замкнутого пространства и унесли в свободный полет. Анита прикрыла глаза, но не удержала крохотной алмазной слезинки, скатившейся на щеку. Теперь она была в небесах, и ангел улыбался ей. Но это не могло длиться вечно, даже не могло длиться долго.
Так и случилось, да иначе и не бывает. Зал взорвался аплодисментами, и Анита, низко поклонившись, побрела по сцене, как больная, поддерживаемая за талию подскочившим аккомпаниатором.
— Чаровница! — бормотал он в ухо, слишком горячо прижимая к себе. — Вы чаровница, моя дорогая! Простите меня, старого дурака.
За кулисами ее встретила Софья Борисовна, отвела в гримерную, усадила на стул, налила рюмку коньяка. Трещала без умолку, но Анита не улавливала, о чем она говорит, еще полная пережитым страданием. Каждой жилкой ощущала, что сегодняшний вечер не окончится так просто, должно произойти еще что-то небывалое. И предчувствие не обмануло. Когда вышли на крылечко музыкального центра, открылось диковинное зрелище. Неподалеку от входа ярко пылал на асфальте черный «ситроен», который выделил им Станислав Ильич для поездок по Крыму. Переулок безлюдный, лишь Гоша и Леша суетились возле горящей машины, приплясывали, делали вид, что спасают хозяйскую собственность. Анита застыла, открыв рот, а Софья Борисовна с визгом сбежала по ступенькам, размахивая руками, вздувая длиннополый белый плащ.
— Красиво горит, — произнес кто-то сзади, и Анита невольно оглянулась. Высокий белокурый парень приветливо ей улыбнулся. Странно: когда пересекали холл, вроде никто за ними не шел.
