— Не будешь дурака валять, сделаем по-быстрому, без боли.
— Я не буду, — поспешил заверить Никита. — Зачем мне. Моя песенка все равно спета.
— На что-то надеется, — впервые подал голос волк.
— Нет, — возразил узбек. — Это от страха такая типа истерика. Молодой, наглый, натворил дела. А отвечать неохота.
После этого до десяти часов, до отбоя в камере затеялся нормальный мужской разговор, в котором и Никита принимал участие на правах приговоренного. Сперва обсудили недавний матч «Локомотив» — «Зенит», где москвичи опять показали себя говном, и все трое пришли к согласию в том смысле, что тренера «Локомотива» давно пора укоротить, и перебрали несколько способов, как лучше это сделать. Самым щадящим способом вышло подвесить его за яйца на воротах стадиона. Узбек обернулся к Никите, участливо спросил:
— Сам за кого болеешь, мальчик?
— Я как все, — отозвался Никита. — За «Спартак». Но не сильно. Я всех люблю, кто хорошо играет.
Смешливый человек-гора заухал филином, его любая фраза Никиты повергала в дергунчик. Никита не сомневался, что среди этой троицы он ломовой.
Потом посудачили о бабах. Волчара со многими подробностями рассказал, как недавно поимел сразу четырех клевых телок, удовольствие, оказывается, утомительное, и из этой истории он каким-то образом вывел, что все бабы стервы, ни одной нельзя верить, а тем более нельзя поддаваться на их уловки в обзаведении потомством. Он высказал оригинальную мысль, что бабы рожают исключительно с целью заставить мужика на себя пахать. Узбек авторитетно возразил:
— Тут ты не прав, Фаня (волка, значит, звали Фаней). Женщины тоже бывают как люди. Ты Нинку мою помнишь?
— Ее все помнят.
— Еще как! — подтвердил и человек-гора.
— Ну что я могу сказать, — узбек не обратил внимания на язвительный намек, — у меня к ней претензий нету, я жалею, что с ней так обошлись.
— Сама виновата, — буркнул Фаня-волк.
— Пусть сама, я не к этому. Я с ней два года прожил, за все время она копейки не выклянчила, веришь, нет? Ведь бабу как проверяют, по вшивости, да?
— Еще бы, — подтвердил человек-гора.
— Нинка была не продажная. Споткнулась, да. Завшивела маленько, что было, то было, но не продажная. Был случай конкретный, когда ей за меня такие бабки давали, хоть по Европе гуляй. Не взяла.
Фаня-волк не выдержал:
— Забей, Рахмет. Она не только тебя, он весь кошт молдаванам сдала, и ты это знаешь. Чего зря воду мутить. Не хочу тебя обижать, но…
Заткнулся, а узбек перевел глаза на Никиту, и в них была тревога.
