Однако преувеличивать эту тенденцию не стоит. В 1937 году на ХIII съезде КП(б)У Станислав Косиор говорил о «продолжении линии на дальнейшую украинизацию» по тем же направлениям, что и десять лет назад, – школа, вузы, печать, культура и т.д. На март 1938 года в УССР была 18 101 школа с украинским языком обучения, 1550 – русским, 312 – еврейским, 163 – молдавским, 9 – белорусским, 54 – болгарским, 50 – польским, 512 – с немецким и т.д. Практика выдвижения украинцев на руководящие должности также продолжалась.
– Курс на украинизацию подпитывали и внешнеполитические расчёты советского руководства...
– На политику большевиков в отношении Украины оказала очевидное влияние позиция Польши. С именем Юзефа Пилсудского и его соратников связано такое направление восточной политики польского государства, как «прометеизм».
– И какую цель преследовали польские «потомки Прометея»?
– Цель – разделение Советской России по национальным швам, ограничение её границами XVI века, расширение сферы политического и экономического влияния Польши на востоке путём создания федерации в составе Финляндии, балтийских государств, Белоруссии, Украины, крымского и казаческого государств, союза государств Кавказа. В 1920-х гг. польское руководство вело переговоры с Симоном Петлюрой, рассчитывая на создание польско-украинского союза на антибольшевистской основе. В этих условиях большевики прекратили попытки развернуть пропаганду слияния двух советских республик и признали необходимость осторожного отношения к «национальным традициям».
«Коренизация» должна была продемонстрировать образцовое решение национального вопроса в СССР и создать положительный образ у европейского пролетариата и колониальных народов.
– Каковы долговременные последствия курса на украинизацию?
– Во-первых, советская политика способствовала внедрению в массовое сознание украинской идентичности – в её советском варианте. Символическим выражением процесса закрепления украинской идентичности стала замена термина «малоросс» термином «украинец» в официальных документах и партийной печати. Более того, термин «малоросс» в устах некоторых приверженцев «украинскости» приобрёл отрицательный оттенок. Так, нарком просвещения УССР Александр Шумский, не стесняясь в выражениях, противопоставлял коммуниста-украинца и коммуниста-малоросса. Последнего он называл «презренным шкурническим типом», «который во все исторические эпохи был одинаково беспринципно лицемерен, рабски двоедушен и предательски подхалимен», выслуживаясь перед «русскими коммунистами».
