— Халва, — объявила она. — Мраморная. Хотите?
Лайза равнодушно пожала плечами и продолжала пить кофе, уставившись на стол. Бесс посмотрела на Либермана, но он на этот раз не только закрыл глаза, но и едва заметно пожал плечами. Бесс пошла на кухню взять нож и деревянную доску для халвы.
— Кто завтра подающий? — спросил Барри.
— Сатклифф, — ответил Либерман. — На кого еще я повел бы тебя смотреть?
Барри понимающе улыбнулся.
— А я пойду с вами? — поинтересовалась Мелисса.
— Пойдешь, — ответил дед.
— А бабушка? — спросила Мелисса.
— Бабушка не ходит на бейсбол, — сказала Бесс, нарезая халву. Либерман схватил первый кусок, предложил его детям, которые отказались, и проглотил его в два приема. — Дело не в том, что бабушка не любит бейсбол. Просто она не может сидеть на жесткой скамейке или даже на скамейке с подушкой два или три часа.
— Давайте поиграем в охотников, истребляющих вредных животных за вознаграждение, — предложил Либерман. — Идите во двор и поищите змею. Доллар за штуку. Цент за червяка. О награде за других существ — кроме насекомых — можно договориться.
— Только не тащите их в дом, — предупредила Бесс.
Когда дети ушли, Либерман посмотрел на жену.
— Ну что? — сказала Бесс, усаживаясь за стол и в свою очередь протягивая руку за липким лакомством.
— Да ничего, — ответила Лайза. — Мы ни к чему не пришли.
— Мы договорились встретиться еще раз, — сказал Либерман. — Наметился прогресс. После часового разговора «нет» Лайзы стало менее категоричным, а обещания Тодда зазвучали более искренне.
— Папа, ты ошибаешься. — Лайза посмотрела на отца. — Ты теряешь свое время, мое время и делаешь все только сложнее — для меня, для детей, для мамы, для Тодда. Все кончено.
— Может быть, — сказал Либерман. — Вполне возможно. Но Тодд изъявил желание перейти в иудаизм.
— Я не хочу этого, — заявила Лайза. — Не знаю, откуда у него такое желание. Это не имеет никакого отношения к нашей проблеме. Лучше бы он сделал какой-нибудь грандиозный жест, который с ней связан.
— А в чем состоит проблема? — спросила Бесс. — Если дело не в…
— Мама, проблема тривиальная, — ответила Лайза, отодвигая чашку. — Даже говорить не хочется о таких обычных вещах: мне нужна свобода, нужно знать, что я могу идти, куда пожелаю, делать и говорить, что захочу, без чьего бы то ни было одобрения. Мама, Тодду нужно то же самое, хотя он этого не знает.
— А Барри и Мелисса?
— Это тоже тривиально, — вздохнула Лайза. — Для них же лучше, если мы станем жить счастливо врозь, чем если мы будем вместе и несчастны. И даже если детям не будет лучше, они все равно это переживут. Я готова все для них сделать, но не думаю, что должна ради них становиться несчастной. Я люблю детей. Я буду о них заботиться.
