— Люди не станут давать деньги на реконструкцию, — сказал Ирвинг. — Они хотят видеть свои имена на каменной стене.
— У строительного комитета найдутся стены, — заметил Сид Леван.
Вокруг дубового стола в комнате, служившей одновременно библиотекой и помещением для собраний, сидели трое мужчин и женщина. Рабби Васс понимающе улыбался всему, что говорилось. Ида Кацман не спускала глаз с выступавших. Как старейшая среди присутствующих и самая богатая в общине — по каковой причине в первую очередь она здесь и находилась, — Ида имела некоторые права, в частности право игнорировать ход дебатов. Престарелая Ида Кацман, скорее всего, почти не понимала, что происходит. Когда говорил Васс, Ида смотрела на него сквозь толстые стекла очков в надежде, что с уст раввина сорвутся слова божественного наставления. И каждый раз испытывала разочарование.
— Мебель! — попытался вставить слово Либерман. — Мы можем прикреплять таблички к мебели. На этом столе, к примеру, есть табличка. — Эйб показал на бронзовую пластинку рядом со своим местом во главе стола, которое занимал как исполняющий обязанности председателя комитета. Он мрачно — но все же с надеждой — посмотрел на Ирвинга Хамела.
— Строительный комитет уже запросил права на установку мемориальных табличек на мебели, — сообщил рабби Васс.
— А туалеты? — сказал Либерман, глянув на часы и убедившись, что пошел одиннадцатый час, а никакого решения не принято.
— Это дурной вкус, — заметил Сид Леван.
— Туалеты также принадлежат строительному комитету, — сказал Васс.
— Попытать счастья в Лас-Вегасе, — предложил Либерман, которому все мероприятия по сбору средств внушали страх.
— В последний раз мы потеряли двести долларов, — заявил Хамел. — Я был казначеем.
— Аукцион, — сказал Либерман.
Сид Леван медленно покачал головой. Ида Кацман открыла рот.
— Потерянные деньги, — сказал Хамел.
— Можно показать фильм, — предпринял еще одну попытку Либерман. — Устроить марафон: «Парень из Фриско», «Хестер-стрит», «Пятница, 13-е»[35].
— Вы знаете, сколько стоит прокат фильмов, проектор, реклама? — спросил Хамел, вздохнув. — И никто не придет. У всех есть кабельное телевидение. Фильмы — наверняка проигрышный вариант.
— Тогда «бинго», — предложил Либерман без особой уверенности.
— Мы же евреи, — возразил Леван.
— Мне это известно, — заметил Либерман. — Но у нас есть здание, которое надо перестроить.
— Никакого «бинго», — сказал Хамел.
— Почему? — спросил Либерман.
— Кто придет? — спросил Хамел.
