— Около половины третьего, — отозвался Либерман.
— Не хочешь заехать к Сайми по дороге? — спросил Хэнраган, глядя в окно на великолепный автосалон «Понтиак». — По гамбургеру и пивку?
— Не хочу упустить Эль Перро, — ответил Либерман.
— Понятно, — сказал Хэнраган, поднимая руку и страдальчески улыбаясь. — Понятно. С чего бы друзьям быть внимательней, чем дети? К чему выполнять обязательства и обещания? Ты знаешь, какой сегодня день?
— Пятница.
— Семь лет и шесть дней после химчистки, — напомнил Хэнраган.
— Ты не можешь знать, сколько дней, Мэрфи, — заметил Либерман.
— Плюс-минус день-два, Ребе. День-два.
Этот инцидент в шестиэтажном универмаге начался с обычного вызова. Перебранка, крики в помещении химчистки на Питерсен-стрит. Позвонили из соседней пиццерии, сказали, что крики отпугивают клиентов. Либерман и Хэнраган приняли вызов, когда ехали в машине с жертвой грабежа. Они добрались до химчистки в три с небольшим, услышали голоса за дверью — кто-то спорил. Либерман постучал. Ему не открыли.
Он постучал еще раз, и кто-то подошел открыть дверь. У этого человека в очень маленькой руке был очень большой пятизарядный пистолет тридцать восьмого калибра «Хопкинс энд Аллен». Ствол смотрел прямо на Либермана. Зрелище было комичное. Трясущийся человечек с курчавыми волосами и большим пистолетом, а за ним — чернокожий здоровяк в форме рассыльного.
— Опустите пистолет… — начал Либерман, но его прервал первый выстрел.
Он не понял, попали в него или промахнулись. Только подумал: «Интересно, кто этот тип, что собирается меня убить?»
Грохнул второй выстрел, но пуля прошила окно химчистки, и стекла брызнули на тротуар. Стрелявший промахнулся на добрых два метра: человечек с большой пушкой падал на пол с огромной дырой в груди от пули из табельного пистолета Хэнрагана.
Это было давно и одновременно как будто только что, но…
— Мы зайдем к Сайми после того, как повидаемся с Эль Перро, — предложил Либерман.
Хэнраган удовольствовался этим обещанием и остальную часть пути разглагольствовал о неблагодарности друзей и родственников. Либерман его не слушал, но время от времени кивал и вставлял словечко, как тот парень, который каждый год изображал Санта-Клауса по радио и отвечал на телефонные звонки детей. Санта-Клаус не давал обещаний, много смеялся и спрашивал звонивших мальчиков и девочек, хорошо ли они себя вели в прошедшем году.
Хэнраган много пил еще пятнадцать лет назад, когда стал напарником Либермана после того, как сменил Хавьера Флореса, ушедшего на пенсию. Однако это были цветочки по сравнению с тем, как Билл запил пять лет назад, когда от него ушла жена Морин, оставив его в пустом доме в Рейвенсвуде. О разводе речи не было — они были благочестивыми католиками. Не было и мысли о том, чтобы уехать из города. Либерман помог Морин получить работу в бухгалтерской компании Сола Шустера. Когда два сына Хэнрагана с семьями приезжали в город, Билл и Морин встречались в своем доме, устраивали праздничный обед, и Морин возвращалась в свою квартиру только после того, как все разъезжались.
