Когда Ольга со своими спутниками входила в низенький зал из темной передней и расписывалась в какой-то книге, всем известный актер рассказывал на эстраде смешной анекдот, а публика сдержанно смеялась.
Но донельзя натянутые нервы Ольги заставляли ее особенно остро воспринимать окружающее. Ей сразу же почудилось, что все эти люди делают вид, что им весело, и у нее безнадежно сжалось сердце.
Она жевала сухой бутерброд, но не чувствовала радости утоления голода: ела только потому, что нужно есть.
На нее обращали внимание. Поражали ее скромное синее платье, ее естественность, ее лицо с выпуклыми неверными глазами. Почему улыбался ее рот, а в изломах бровей пряталось страданье.
Скарынин пил красное вино и молчал. Он молчал упорно, соглашаясь на все с убитым видом. Он не хотел думать, разбираться в происходящем.
Певец Левитов переходил от одной группы к другой. Раису упрашивали петь, и уже кто-то брал аккорды.
Высоко держа над головами поднос со стаканами, лакей разносил чай.
Не видный никому режиссер расставлял на сцене марионеток, и все было почти так, как в настоящем кабаре.
Полный мужчина в сером просторном костюме долго смотрел на Ольгу внимательными глазами из-под золотого пенсне, раньше, чем она уловила его взгляд и поняла, что именно на нее смотрят.
Он медленно подвигался к ней, точно припоминая что-то и боясь ошибиться.
Потом, заслоненный чьей-то спиной, он неожиданно вырос перед вздрогнувшей Ольгой.
Она глянула на него почти испуганно,— так внезапно было его появление, так потрясена была она смутным, но неодолимым воспоминанием.
Скарынин поднялся вслед за Ольгой, зараженный ее нервной порывистостью. Он стоял, склонившись над противоположным концом круглого столика, за которым они сидели до этого, и тоже смотрел в лицо незнакомца, готовый на все и почему-то заранее предубежденный против него.
— Неужели вы та самая девушка, которую мы встретили в прошлом году на вокзале?..
Она не отвечала, она давно знала, кто перед нею.
— Помните двадцать второе декабря?.. Помните этот снежный вечер и наш такой необычный разговор?
Ну да, она помнит… Что же другое могла она помнить? Она протянула ему руку, быть может, раньше чем он успел ей представиться, раньше чем сам вполне уверился, что не ошибся. Только потом уже услыхала она его имя и фамилию (точно сказанную кем-то третьим) — Николай Герасимович Желтухин.
X
— Скажи мне, что с тобою, Оля?
Раиса свесила голову с кровати так, чтобы лучше было разглядеть лежащую рядом на диване Ольгу.
