Неясные образы какой-то сказки рождались и меркли, чтобы более не воскреснуть. Ей не дано было схватывать их и передавать в красках, звуках или словах.
Когда она подумала об этом, ей стало грустно, что она такая бесталанная. Смеясь, брат называл ее «артистической натурой без таланта». Теперь ей показалось это обидным. И точно, она многое чувствовала, но сейчас же проходила мимо. Для чего же она живет? О, конечно, не для скучной, серенькой жизни жены и матери. Ее убивает одна мысль об этом! Нет, нет, никогда! Но тогда что же? Она не может быть художницей, ни музыкантшей, ни писательницей, ни даже актрисой… Для актрисы у нее слишком мало терпения. Она никогда не стала бы великой, а маленькой — нет, это тоже не ее роль.
Она усмехнулась. Мысли привели ее к Ширвинскому. Она вспомнила его слова, показавшиеся раньше такими забавными. Любовь… она мечтала о ней, она ждала ее, томилась по ней, но никогда не думала, что любовь может быть искусством, профессией, призванием жизни. Со всем этим у нее было связано представление о чем-то низком, грязном. Она знала даже имя этому. Такое грубое имя, часто срывающееся с языка ее брата.
О, нет! Эти жалкие женщины, почти животные, зарабатывающие себе на хлеб своим телом — они не были жрицами любви.
А ведь любовь так прекрасна. В ней столько тайны, столько чар, доступных только искусству. И она не там и не здесь: ни в семье (сейчас же ей вспомнилась жизнь ее матери и отца), ни на улице, где торгуют ею падшие. Где же она?
Не среди ли тех, о которых говорил Ширвинский? Среди этих новых женщин, умеющих любить вне всяких рамок. Но не понимая, она все чувствовала здесь какую-то ложь, только слова. Нужно было что-то допустить, и тогда только сбывались грезы. Снова начиналась сказка, но совсем другая, новая, жгучая. Это был какой-то золотой вихрь, в блеске которого царила она — Ольга. Потом краски стали бледнеть. Она увидала темную площадку вагона и на ней — смутное лицо незнакомца. Сердце ее больно сжалось, Ольга вскинула глаза и оглянулась. Они уже ехали по городским улицам. На углу к забору была приклеена красная афиша. На ней огромными буквами написано:
«В здании мужской гимназии состоится сегодня, с разрешения начальства, студенческий костюмированный вечер и встреча Нового года. Вход по билетам. Первое отделение: Живые картины, пение, декламация, хор балалаечников. Второе отделение: Апофеоз Нового года. Танцы. Начало в 8 час. вечера».
Ольга сейчас же вспомнила, взглянув на афишу, что костюм ее еще не готов, и стала понукать кучера.
