— А мне дай! — шепчет Игорь.
Генка недоуменно смотрит на Игоря.
— Чего тебе?
— Пирожного! — говорит Игорь и складывает большой и указательный пальцы вместе. — Попробовать! Вот столечко!
По странной ассоциации Генка вдруг ощущает злость на Игоря: тоже ходит тут, просит! Ишь чего захотел, пирожного! Словно Игорь виноват в том, что Генке хочется есть так же, как хочется есть Игорю, и в том, что никогда нельзя наесться досыта. Он складывает пальцы в кукиш и с каким-то наслаждением говорит Игорю:
— А фигу не хочешь?
С тем же наслаждением он следит за тем, как меняется выражение лица Игоря, как с него исчезает радостное возбуждение и напряженное ожидание чего-то необычного, что вызвал в Игоре Генка своей выдумкой, и сменяется сначала недоумением, а затем обидой. Генка к одной фиге добавляет вторую, хитро сложенную из мизинца и безымянного пальца. Торопливо он строит, с помощью правой руки, такую же комбинацию на левой и выставляет Игорю уже четыре фиги:
— А еще не хочешь?
Чувство незаслуженной обиды заслоняет все прочие ощущения Игоря. Глаза его наполняются слезами. Но он немного странный мальчик, и вместо того, чтобы разразиться ревом, чего Генка опасается, он плачет молча, растирая по щекам обильные соленые слезы.
Из осторожности спускаясь с лестницы, но не разжимая своих пальцев, упрямо делающих фиги, Генка делает несколько шагов вниз и, уже шепотом, спрашивает:
— Не хочешь? Не хочешь?
Почему он обидел мальчонку? Генка сам не может ответить на это — причин слишком много. Потому, что отец Вихрова не на фронте, а дома и Игорь может видеть его каждый день, может обратиться к нему с любым вопросом и получить ответ, может забраться на плечи отца, может пройтись по улице, держась за палец отца, может… да мало ли что можно сделать, когда живой отец находится рядом! Потому, что мать часто одергивает Генку и Зойку, когда они слишком шумны, говоря при этом с кивком в сторону квартиры соседей: «Тих-ха! Людям покою не дадите! Рядом живуть!» Потому, что Вихровы живут лучше, чем Лунины. Потому, что у Игоря на плечах кроличья шубейка, а у Генки — ватник… Ох, слишком много этих «потому» у Генки… Наверно, потому, что Игорь оторвал Генку от созерцания окружающего, напомнил о том, что Генке хочется есть, о том, что Генка ушел из школы раньше времени, не приготовив уроков, а только успев проглотить тарелку супу с маленьким кусочком хлеба, которые выдавались ребятам в группе продленного дня, а теперь Генка чувствует и свою вину за бегство из группы и беспокойство из-за уроков, которые остались несделанными…
