В последнее время Настя много думала о Светлане. Несмотря на многолетнюю дружбу, они никогда не были особенно близки. В юности Светлана была красавицей, «центровой девчонкой», как называли ее парни, а Настя – всего лишь «худосочной дурнушкой», призванной оттенять и подчеркивать красоту подруги. Поначалу ей льстило, что такая красавица взяла ее в наперсницы, но потом она поняла, что Светка выбрала ее не за какие-то достоинства, а «просто так», «потому что рядом живем», и ей стало все равно.
К старшим классам школы Настя, что называется, расцвела. Из тощей девчонки с «крысиными хвостиками» косичек она превратилась в изящную девушку с обаятельным, нежным лицом. Именно тогда Светлана начала обращаться с Настей, как с ровней.
А когда Настя стала писательницей, ее отношения с подругой снова изменились. Она вдруг заметила, что Светлана стала смотреть на нее немножко снизу вверх. В разговорах с Настей тон ее стал серьезней; Светлана, действительно, хотела знать мнение подруги по тому или иному поводу.
После смерти Алексея и неродившегося сына единственной опорой Насти стала именно Светлана. И только тогда Настя отдала себе отчет в том, насколько сильно любит эту женщину – полноватую, насмешливую, порой нагловатую, порой – необычайно добрую и славную. Женщину, которая с материнской нежностью опекала ее, защищала от всех невзгод мира. В ущерб своей гордости, своему здоровью и (по всей вероятности) своему кошельку.
Спустя два дня после гибели Виктора Быстрова Настя, отчаявшись дозвониться подруге по телефону, решила нанести ей визит.
Остановившись перед дверью квартиры Светланы, Настя долго жала на кнопку электрического звонка, но никто не отозвался. Она уже хотела повернуться и уйти, но (чисто на удачу) толкнула дверь, и та оказалась не заперта.
