Он то прятался за бетонными обломками, то за какой-то трубой… В какой-то момент, отстреляв вторую обойму, он отбросил в сторону свой АПС, прыгнул, словно в бассейн, «щучкой», и… Совершив кувырок через голову оказался у «Мерседеса» Ворона, с автоматом в руках — так подбирать оружие во время боя, чтобы не поймать пулю, их учили долго и муторно, но теперь Кабан был безмерно благодарен своим инструкторам…
— Ворон! Ворон! — Он наклонился на московским паханом. — Жив, пахан?!!
Вор был еще жив, но…
Сергей видел такие ранения на войне и понял, что тому осталось уже совсем недолго.
Видимо пулеметная очередь разорвала вору не только брюшину, но и легкие — вся его грудь была обильно залита кровью. Кровь сочилась и из уголка рта вора.
Ворон, мутным взглядом умирающего, посмотрел на Сергея, и проговорил, захлебываясь, пузырившейся на губах кровавой пеной:
— Кабан… Чемодан… Забери…
Сергей посмотрел на остановившийся взгляд умершего московского вора, и огляделся по сторонам…
Бой между бандитами уже шел на спад…
С обеих сторон оставалось не больше чем по 6–7 человек, самых опытных, или самых трусливых, которые сумели дожить до этой минуты…
— А ну-ка вали этих фуцанов, пацаны! — Проорал Кабан, и передернул затвор АКСУ. — Всех под косу на хрен! Та-та-та-та-та! Та-та! Та-та-та!
Прятавшиеся, было, до этого времени за машинами, оставшиеся в живых бойцы московского пахана, опять стали стрелять дружными очередями… В ответ раздались такие же дружные очереди уральских бандюков…
— Та-та-та! Та-та! — Постреливал Кабан из-за «Мерседеса», и попутно пытался открыть дипломат. — Открывайся же, падла! Та-та-та-та-та!
И в этот момент…
— Б-бу-бу-у!!! — Мощно рванула граната.
— А-а-а, бля! — Вскрикнул Кабан.
Мощный удар опрокинул его на спину… И волна резкой боли окатила Сергея с головы до ног…
Он отполз на метр, оперся спиной о колесо «Мерседеса», и посмотрел на свое окровавленное плечо:
— С-суки! Пометили!.. — Прошипел Сергей от боли. — Хорошо, хоть левое…
Кабан подполз к мертвому Ворону, открыл, наконец-то, дипломат, достал из него тугой, плотно обмотанный скотчем сверток, размером с четвертину кирпича, и сунул его за пазуху:
— Ну вот… Теперь посмотрим…
Он прислушался…
Вокруг уже стояла кладбищенская тишина…
Хотя… Нет… С гулом догорали несколько машин…
А в пятидесяти метрах, там, где были уральские слышались одинокие голоса:
— Гнус! Ты живой?
— Ага!
— А еще кто?
— Не знаю, Чика… Кажется только мы с тобой… Остальные все зажмурились…
