— Теперь она выполнена, — последовал торопливый ответ. — Что же еще?
— Это то, что говорил хозяин нунули номер два, — ответил Модьун, — но его слова оказались ложью. Я устал от вашей лжи и козней. Они направлены против логики космоса.
— Как может последний представитель расы понимать логику космоса? — огрызнулся нунули. — Однако дайте мне подумать.
После паузы он продолжал:
— Единственной иной целью, связанной с вами в рамках нашей миссии, было бы убийство вас или женщины. Существует ли, по вашему мнению, необходимость осуществить это?
— Ну нет, — заговорил Модьун после минутного раздумья. — Нет, если я не буду сопротивляться.
— Правильно, — все еще раздраженно подтвердил нунули, — значит, вы получили ответ.
Внешне ответ, действительно, казался удовлетворительным и правдивым. Кроме того…
— Есть еще одна вещь, — сказал Модьун, — которая так важна, что, возможно, я буду вынужден потребовать от вас ответа.
— Невыносимо, — протянул нунули.
Это удивило человека: для него немыслимо было сделать что-то, невыносимое для другого живого существа.
Но через минуту он все еще продолжал размышлять.
Наконец Модьун сказал:
— С некоторым опозданием я начал понимать…
Он подождал, пока значение его слов проникнет в святая святых мозга пришельца. Его слова не могли звучать особенно убедительно, ведь он (вместе с Судлил) был одним из последних оставшихся в живых представителей человеческой расы. И его осознание правды — если еще существовала какая-то правда — на самом деле пришло слишком поздно. Не было ясно, что он должен делать… разговор с комитетом… скорее всего — да.
Он закончил свое утверждение:
— … начал понимать, что может быть неблагоразумно, чтобы одна раса позволяла усовершенствовать себя другой расе, причем по отнюдь не альтруистическим мотивам.
Он говорил, переживая старые видоизменные чувства, поднимающиеся без слов откуда-то из глубин нервной системы. Он слышал свой голос, который произносил:
— Вопрос не исчерпан. Это простые логические заключения временного характера.
Потребовалось сознательное усилие, чтобы остановить поток слов. Модьун долго стоял, удивленный силой своих чувств. Но через некоторое время он восстановил самоконтроль и смог продолжать:
— Когда я говорю с нунули, я ловлю себя на том, что прислушиваюсь к реакции на мои слова, и эта реакция не полностью соответствует тому, что декларировал ранее другой нунули. Поэтому я вынужден спросить: как я могу определить, что нунули действительно представляют или не представляют комитет, от лица которого они якобы говорят?
