— Напыщенные гиены, — жаловался Дуулдн.
Другие выражали те же чувства, и из их слов вскоре выяснилось, что им не разрешили высказать свое мнение лишь потому, что они не были одеты как положено; поэтому, расстроенные, они просто сидели среди публики, а неуместные свидетельства в пользу их точки зрения только поставили их в глупое положение перед комиссией.
— Мы уверены, что сегодня этому будет положен конец, — пробормотал Дуулдн мурлыкающим голосом.
Острый взгляд его глаз — намек на ярость ягуара, о чем свидетельствовал яркий румянец на щеках — придавал его словам определенную свирепость.
Помня о словах нунули, что цель для большого корабля уже выбрана, Модьун почувствовал жалость к своим спутникам. Тут его что-то словно подтолкнуло.
— Почему бы мне не пойти с вами? — предложил он. — Я хотел бы сам посмотреть на этих людей-гиен. Я не буду выступать. Только понаблюдаю.
Модьун сказал правду. Он, действительно, хотел посмотреть на них.
Четверо людей-животных были в восторге.
— Мы хотели бы, чтобы вы рассказали им о нунули, — сказал Иггдооз.
— Но он должен найти другую одежду, — проворчал Руузб. — Оденьтесь так, как мы.
— Я не собираюсь выступать, — повторил Модьун.
Они позавтракали, нашли для Модьуна костюм, и он поспешил вместе с ними на улицу, где мчались автомобили. Почти сразу же подоспело такси, и они двинулись в путь.
Целью их поездки оказалось высокое здание в центре города. Компания поднялась на лифте на верхний этаж. В коридоре на лицах спутников Модьуна появилось выражение подобострастного уважения. Скоро они шепотом сообщили о своих намерениях восьмифутовому человеку-гиене, который стоял перед закрытой двойной дверью, ведущей, вероятно, в зал заседаний. Человек-гиена кивнул, попросил соблюдать тишину и очень тихо открыл дверь достаточно широко, чтобы они могли войти по одному.
Модьун сидел сзади и смотрел поверх множества голов странных существ. Здесь было даже несколько мелких насекомых, конечно, не носильщиков. Выяснилось, что они тоже явились сюда, чтобы отстаивать свою точку зрения. Модьун не слушал их доводов и поэтому не понимал, чего они хотят.
Его внимание приковала к себе комиссия: одни люди-гиены. Удивительно. Модьун чувствовал сильное желание подобраться к ним поближе. Он видел, что это удавалось лишь тем, кто выступал, и поэтому решил, что должен как можно больше узнать о людях-гиенах, если собирается оспорить право комитета принимать решение. А почему бы и нет?
