– Уверена? Я ведь специалист по декретинизации.
Теперь она улыбается:
– По декретинизации?
– Да. Считай, что я истребитель кретинов, как Оркин-мен
[9], ставлю их на место.
– Ценю твое предложение, но он того не стоит.
Я протягиваю руку и заправляю Оливии за ухо прядь иссиня-черных волос:
– Если он тебя обидел, то стоит.
Не думаю, что Оливия знает, какое выразительное у нее лицо. Я отчетливо вижу, что нравлюсь ей, что она, вероятно, не стала бы возражать, если бы я раздел ее и облизал с головы до ног, несмотря на то что позволить мне сделать это значит для нее пойти наперекор самым серьезным доводам разума. Но кроме того, я вижу, что она не хочет поддаваться этим чувствам. Она намерена остаться в этой двойственности, ни туда ни сюда, чтобы быть непроницаемой для меня. Только она не такая. И если я не спугну ее, она сдастся.
Узнаю веселую песенку, которая вдруг зазвучала, – «Хо-хей». В моем клубе такого не услышишь, потому что это клуб, но тем не менее она мне нравится. Слова пробуждают во мне сочувствие к Оливии, смущенной и притихшей, будто испуганная выстрелом, прижавшая уши собачка.
– Пошли, – говорю я, беря ее за руку. – Давай перетрем это все.
Протягиваю руку ее подруге тоже, эта дама не сводит с меня глаз с того момента, как я вошел, будто выбирает себе закуску.
– Я Кэш, босс Оливии. Пошли потанцуем с нами.
– Джинджер, – объявляет она с широченной улыбкой и сцепляет свои пальцы с моими, положительно не желая отказываться.
Пока я тащу девушек за собой по залу к танцполу, Джинджер привлекает к нам всеобщее внимание, и это очень хорошо для того, что я задумал.
– Давайте, вы все! Устроим Лив танцы на прощанье, такие, чтобы она всю жизнь вспоминала.
Через несколько секунд две дюжины главных фанатов Оливии окружают нас на танцевальной площадке, подпевают песне и осыпают виновницу торжества улыбками, краткими объятиями и другими проявлениями любви. Я вижу, ее лицо проясняется и настроение идет на подъем.
Она оборачивается и смотрит на того парня всего один раз, да и то как-то рассеянно. Остальное время она сосредоточена на тех, кто ее окружает, и на мне.
Убеждаюсь, что лед потихоньку тает, всякий раз, как встречусь с ней взглядом. Когда я улыбаюсь, она улыбается в ответ. Протягиваю ей руку, она переплетает свои пальцы с моими. А когда она поворачивается ко мне, то появляется надежда, что, возможно, хотя бы на какое-то время она перестала сваливать меня в одну кучу с тем парнем, что попал в дереводробилку.
