«Есть только я и Мортос. И я сражаюсь с ним, потому что он убил всех этих ни в чем не повинных зубастиков и людей, а я должен его остановить. Не потому, что так говорит Сандвич, — а потому, что так говорю я. Живоглот прав. Я сильнее Мортоса. И я могу это сделать», — думал Грегор.
Эти мысли помогли ему подготовиться к моменту, которого он боялся больше всего: к прощанию с сестрами. Грегор проверил содержимое розового рюкзака, наполнил бутылки свежей водой, зарядил в фонарик новые батарейки — и все это отдал сестрам.
— Тебе разве не понадобится фонарик? — удивилась Лиззи.
— Нет. Я владею эхолокацией, — прошептал Грегор ей в самое ухо, и ее глаза расширились от восторга:
— Здорово! Научишь меня?
— Так и быть, — кивнул Грегор. — И вот еще что. — Он протянул ей походные шахматы. — Я взял их в музее — они твои.
— Мои? Навсегда? — спросила Лиззи. — У Джедайды есть шахматы, но они не магнитные.
— Ага. Эти лучше — Джедайда обзавидуется, — сказал Грегор.
Босоножка тут же сунула в рюкзак свой любопытный носик:
— А мне? Мне подарок?
— Тебе? — Грегор на секунду задумался, а потом вспомнил об остатках печенья миссис Кормаци, которые все еще лежали в кармане рюкзака. Он достал пакет: — А тебе печенье.
— Ой! — обрадовалась Босоножка. — Это все мне?
— Да. Но все-таки парочкой поделись с Живоглотом, — посоветовал Грегор.
Босоножка поделилась не только с крысом — она поделилась со всеми, даже Грегору сунула в карман печенье — чтобы они с Аресом могли им полакомиться, когда устанут воевать.
И вот пришло время прощаться. Грегор обнял сестер и прижал к себе.
— Вы обещаете вести себя хорошо?
— Да, — кивнула Лиззи.
— Я хорррошая, — сказала Босоножка.
— Я знаю. Я люблю вас. Скоро увидимся, — произнес Грегор.
— Скоро увидимся, — эхом откликнулись они.
Живоглот проинструктировал Ареса, какую позицию следует занять на равнине Тартара.
— Помни, Грегор: они думают, что тебя нет в живых. Поэтому нельзя, чтобы они увидели тебя раньше времени, — до того, как появится Мортос, — наставлял Живоглот.
— Понял, — ответил Грегор.
— Хорошо. Высокого вам полета, обоим! — пожелал Живоглот.
— Беги как река, Живоглот, — ответил Грегор.
И Арес взлетел. Они летели в темноте, которая перестала быть для Грегора темной. Так как щелканье или кашель теперь «ослепляли» Грегора, давая слишком яркую картинку, он предпочитал использовать дыхание — изображение получалось менее отчетливым, но зато оно было постоянным, ведь вдохи и выдохи Грегор делал все время, а задерживая воздух или начиная дышать чаще, Грегор мог регулировать четкость и яркость картинки.
