— Мы будем есть жареного омара с очень редким белым бургундским.
— Нет, Ноэль, только не омара. Извини.
— Прекрати, это же двадцатый век.
— Я знаю, это глупый предрассудок. Но я не думаю, что смогу съесть это.
— Хорошо, дорогая. Закажи что-нибудь еще. Но стоит ли вообще здесь что-нибудь есть? Насколько я знаю, здесь нет ничего, приготовленного по еврейским религиозным обычаям.
— Ты прав. Я не могу не согласиться. Омар действительно вкусный?
— Это наиболее изысканная еда.
— Так или иначе, она не кажется такой плохой, как ветчина. Я не думаю, что могла бы съесть ветчину даже под дулом пистолета.
— Ветчина — это символ, универсальная шутка про евреев. Гордость заставляет тебя настаивать на этом, и в конце концов я думаю, что ты права. Я сибарит. После омара я ничего больше не люблю, кроме хорошей польской ветчины. В любом случае, не хочешь ли ты попробовать цыпленка, приправленного соусом кэрри? У них здесь отличный индийский соус.
— Что за черт! Ты совершенно прав. Какая разница? Я попробую омара.
Но когда принесли омара, она пристально посмотрела на его ярко-красные клешни, многочисленные ноги и мертвые глаза.
— Ноэль, тебе не кажется, что он смотрится как большой красный мертвый паук?
— Между прочим, ракообразные и паукообразные — это почти одно и то же.
С видом знатока он подцепил кусочек мяса вилкой.
— Однако очень вкусно. Нежнее роз в мае.
Она осторожно взяла вилку.
— Я никогда не думала, что смогу съесть большого водяного паука.
— Почему, дорогая?
— Они такие красные. — Она легко отрезала хвост и, следуя примеру Ноэля, окунула кусочек в маленькую пиалу с растопленным маслом и положила его в рот. Мясо напоминало свежую рыбу, но только оно было сладковатым на вкус. Не захотев портить праздник, она широко раскрыла глаза и прошептала:
— Как чудесно!
— Обрати внимание. Ни одна вспышка молнии не проникла через окно, чтобы уничтожить тебя.
— Я и не ожидала этого. Эти библейские законы существовали только в жарких странах в древние времена. — Она взяла другой кусок. Он был восхитительный, особенно в масле.
— Интересно, он показался бы таким же вкусным, если бы не был запрещен?
— Может быть и нет. Есть христиане, которые наслаждаются яйцами с ветчиной так же, как я — вероотступник-еврей.
— Не называй себя так.
— Я шучу, ты же знаешь. Это все вопрос воспитания. В нашем доме всегда ели все — ветчину и омаров.
— Правда? Это немного странно.
— Почему?
— Твои родители постоянно вращаются в еврейских кругах.
