В этом году вопросы были замечательно исполнены Сьюзен Моргенштерн, круглолицей шестилетней девочкой, принадлежащей ветви из Ньюарка (одной из нескольких ветвей, составляющих эту большую семью). Девочка говорила мелодичным писклявым голоском на безупречном, выученном наизусть иврите. После аплодисментов взрослых и ответных реверансов она возвратилась к детскому столу. Едва взрослые начали, как заведено, песнопение в ответ, как в гостиной раздался пронзительный вопль, самый ужасный, какой можно было только представить, и послышались восклицания матери Невиля:
— Невиль, это жестоко! Ты не должен быть жестоким!
Выяснилось, что Невиль тайком подкрался сзади к Сьюзен Моргенштерн и что есть силы укусил ее за попку.
И снова праздничная церемония нарушилась, и четверо родителей начали поспешно растаскивать детей, так как Сьюзен каталась с Невилем по полу, пытаясь его задушить и явно в этом преуспевая.
Так получилось, что между семейными ветвями из Ньюарка и Фар-Рокуэй, из которой был Невиль, возникла война и разгорелся яростный спор именно тогда, когда отец Невиля хотел сказать, что трапеза была отличной. Потом он сказал, что Невиль избавился от чувства неприязни, которую, конечно, спровоцировала Сьюзен, и что на самом деле эта встреча сблизила кузена и кузину.
— Священная корова Моррис! — воскликнул отец Сьюзен, Гарри, грузный и добродушный молодой человек, работавший мясником. — Если он побил ее, значит, побил. Будь я проклят, если позволю сказать, что это тоже было отлично. Ну да, из-за объявления во всеуслышание я должен думать, что все остальные дети — как это называется? — избавились от чертовой враждебности, подобно ему? Мою девочку сожрали бы всю целиком.
— Гарри, пожалуйста, не ругайтесь за праздничным столом, — попросила миссис Моргенштерн, улыбаясь судье и его жене.
— Все нормально, не о чем беспокоиться, — сказал судья, вытянув шею и наблюдая с некоторым беспокойством за драчливым Невилем, находящимся в соседней комнате.
— Невиль крайне агрессивен, — проговорил его отец Моррис. — Это нормальное поведение единственного ребенка, в особенности раскованного.
— Это совсем не так! — гневно вскричала мать Невиля. Она присела, пытаясь успокоить сына и приводя в порядок его одежду. — Это все из-за древнееврейской традиции, примитивного таинства, которому его подвергли. Это подействовало ему на нервы. Его воспитывали рационально, и он находится в таком возрасте, когда все это его ранит!
